На берегу Днестровского лимана, неподалеку от Одессы, жила в своей хибарке бабушка Виктории. Она была вдовой, скучала, периодически звонила, чтобы проведать свою внучку, и всё звала к себе молодоженов. Инициатором по части проведения досуга всегда была Виктория. Так что первый же совместный отпуск они решили провести без сутолоки, на свежем воздухе и натуральных овощах и фруктах. Не долго думая, они собрались и отправились в Овидиополь, куда ходила электричка. Бабушка Виктории сразу обласкала их своим гостеприимством, встретила буквально хлебом-солью. Быстро из рассказов Вики разузнав, чего хотела, она старалась не мешать их отношениям, и отпуск проходил в тихом пасторальном упоении друг другом. Девушка устроила себе гамак меж яблонь в приусадебном саду, а Алексей сидел с ней рядом и читал какой-нибудь роман о дальних странствиях, которые ей очень нравились. И каждый день их ожидали дивные вареники с черешней и оладьи. Но в провинциальном окружении живой на выдумки Виктории довольно скоро все прискучило.
– Что, если нам еще куда-то съездить? Как ты думаешь? Время еще есть. А то здесь даже некуда сходить, развлечься. – Однажды наскоро пришло ей в голову.
Алексей во всем старался потакать ее желаниям. И по совету ее простодушной бабушки они поехали в Затоку, на косу, соединяющую берега лимана, где был курорт и «грязи», которые наверняка должны были помочь здоровью Алексея. Женщина дала записку к одной своей знакомой, чтобы та пустила их в свою квартиру, и они там поселились. Коса с лечебной грязью была недалеко, на весь остаток отпуска оба поселились там. Жизнь проходила здесь с чередовавшимся оздоровительно-терапевтическим разнообразием. Утром под наблюдением Виктории он превращался в негра на берегу целебного и мутновато-желтого залива. Глядя на него, девушка довольно хлопала в ладоши, смеялась, что его лицо и тело от лечебной грязи обретают зрительную цельность и что ему так даже более идет. С ног до головы обмазавшись сама, она вставала в разных живописных позах, делала гримасы с рожками и хохотала. Затем они переходили на песчаный берег, к морю, чтобы начисто ополоснуться, и проводили целый день на пляже, разглядывая местных смуглых обывателей и бледнолицых, бурно веселящихся туристов.
– Знаешь, порой ты так глядишь куда-то вдаль, как будто тебя что-то гложет изнутри. Или, может быть, я плохо выгляжу, когда ты это делаешь? – сказала она как-то раз, на всякий случай, оглядев свой голубой, почти невидимый купальник. – Если дело не во мне, тогда имей в виду: я буду счастлива с тобой везде, куда б мы ни поехали. Скажи, куда тебя так тянет? Мы можем это запланировать на следующий год.
От звука ее голоса Алексей легонько вздрогнул и похолодел от мысли, что он непроизвольно чем-то себя выдал. В памяти его действительно вдруг возникала, как обрывок сна, красочная панорама города с широкой гаванью и старыми античными дворцами, где он едва ли был когда-то.
– Не обращай внимания на то, что я порой отсутствую помимо своей воли. Наверно это тоже следствие контузии. Надеюсь, скоро эти приступы пройдут. С тех пор, как меня ранило, еще задолго до того, когда мы снова встретились, меня, неясно почему, влечет одно название, мелькает в голове, словно бы я непременно должен побывать там. Сначала, потерявши память, я даже и не знал, есть ли что-нибудь с таким названием на свете.
– С каким названием?
– Города в Италии, где я ни разу не был.
– Ты хочешь съездить в Рим?
– Нет, это – Неаполь. Партенопея, как он назывался раньше.
– Партенопея? Хм.
Девушка взглянула на него, не зная, то ли рассмеяться, то ли посочувствовать такой фантазии. Затем вздохнула и сказала:
– Ну что ж, Неаполь, так Неаполь. Решено. Только в следующий раз уж, милый.
Алексей поцеловал ее в висок, не зная, что добавить. Даже если б он и пожелал побольше рассказать, то не сумел бы это сделать: кроме звучного названия – Партенопея, греческого поселения, где теперь стоял Неаполь, и вида гавани в памяти больше никаких ассоциаций не было. Он обожал Викторию; как мог, старался угодить ей, успокоить. Но сам не верил в то, что эти его «приступы» пройдут. Его пугали неизвестность и момент, когда внезапно, может быть, всё разом прояснится. Он отгонял недоброе предчувствие, но хуже всего было то, что он по-прежнему не мог сказать Виктории всю правду… В Затоке они провели две сказочных недели и еще больше сблизились. В гармонии сердец время пролетело незаметно.