— Смени, тебе говорят! Главврач скажет тебе то же самое. С этим не шутят. Я не сменил и вот… и снова тут.
Команда Беаты тогда выиграла — в конце игры судья торжественно объявил, что с таким-то результатом победила команда медицинского училища.
Чуть позже раскрасневшиеся от игры и горячего душа девушки прошли через зал к выходу.
Вильям догнал Беату во дворе.
— Меня зовут Вильям, — представился он.
— Шекспир! — в один голос воскликнули Беатины подружки. После победы у них было хорошее настроение. — Ура! Шекспир!
Он решил познакомиться солидным образом, а тут такие насмешки. Вильям растерялся и остался стоять столбом.
Девушки прошли по длинному узкому двору и уже почти у самых ворот он услышал, как они кричали:
— Шекспир! Куда подевался Шекспир? Здесь только что был Шекспир!
Он насупился и вернулся в зал, но быстро ушел, не дождавшись конца игры. Перед глазами все еще была смеющаяся Беата в облегающем тело спортивном костюме.
На другой день он отправился к медицинскому училищу, но опоздал — лекции уже кончились, зато в следующий раз пришел вовремя.
— Меня зовут Шекспир, — сказал он, увидев Беату.
— Извините, мы тогда совсем не хотели вас обидеть! — Глаза ее блестели насмешливо.
Через год Беата закончила училище, и они поженились, а еще через год у них родился сын. Теперь Ролису было уже пятнадцать, но Вильям ждал письма от Беаты, как нового свидания после первого поцелуя.
Беата на письма отвечала кратко и писала, в основном, о сыне.
Тогда он нашел другое средство общения. Каждый вечер, отшагав два километра пешком, он появлялся на почте и заказывал разговор с Ригой. За день накапливалось столько мыслей о переустройстве их жизни, что, он едва успевал рассказать — Беате порой не удавалось вставить ни слова.
Глава 4
С прежнего места работы его отпустили неохотно. Предлагали перевести в другую мастерскую вместе с бригадой, но Вильям знал, что слава о его побеге в Страуте непременно достигнет нового места, поэтому категорически отказался. Ему надо начинать все сначала.
— Сходите в «Моду», — посоветовал инспектор по кадрам.
— Там, говорят, массовая продукция…
— Сходите, сходите! Я точно знаю, что им срочно требуются закройщики.
— А что случилось?
— Некоторые евреи неожиданно затосковали по своей легендарной родине.
Вильям отправился туда, не лелея надежд на успех.
Главный цех и контора фабрики «Мода» находились недалеко от центра города — в той его части, которая как бы отделяет район бывших доходных домов от гражданских зданий. Контора «Моды» находилась в гражданской части, портал здания подпирали затылки двух сильных сфинксов. Квартиры здесь были пяти- и семикомнатные, потолки отделаны дубовыми панелями. А чуть дальше в сторону Московского предместья, на сколько видел глаз, тянулись вереница небольших двухэтажных деревянных домишек с маленькими квартирками, выгребными туалетами в коридорах или дома из неоштукатуренного кирпича с темным, как в казарме, жильем. По правде говоря, они скорее напоминали тюремные корпуса. Тут уж не было ни кондитерских, ни кафе, ни магазинов. Даже парикмахерских — и тех не было. Вообще ни одной вывески. Сфера обслуживания тут не функционировала — жители справлялись здесь со всем кто как умел.
Высокая сводчатая арка соединяла дом с неровным двором, вымощенным булыжником, вдоль его левого края выстроились бывшие конюшни с крепкими воротами из шпунтованных досок, за ними теперь, должно быть, отдыхали автомашины, прижав друг к другу свои лакированные бока.
Во дворе справа находилось трехэтажное здание из силикатного кирпича с голубым светом неоновых ламп, льющимся из окон. В помещениях стоял шум, напоминающий непрерывное гудение детской юлы, только гораздо громче — обычный шум цехов, где работают электрические швейные машины.
В полуподвале Вильям увидел двух женщин, настилавших ткань для раскройки. Одна из них стояла в конце длинного стола, от самого края которого на нужную длину настилали ткань. Другая, следя за раскладкой, на противоположном конце стола закрепляла ее при помощи металлической линейки. Технология была несложной. Когда настлали с полсотни слоев или чуть больше, пришел закройщик со связкой лекал, разложил их по верхнему слою материи и обвел мелом. Женщинам осталось лишь разрезать электрическим ножом ткань по контурам и перевязать стопки деталей, чтобы они при переноске или транспортировке не рассыпались.
Сообразив, что он прошел мимо конторы, Вильям вышел в коридор. Здесь дубовые панели кто-то старательно покрасил розово-серой масляной краской. В коридоре никого не было, и Вильям мог спокойно изучить таблички на дверях. «Плановый отдел», «Отдел труда и зарплаты», «Касса», «Директор», «Отдел реализации». Он прошелся по небольшому коридору несколько раз — контора разместилась в одной из старых квартир, — но, не найдя отдела кадров, решил зайти к директору.