Женщине на самом деле необходимо было попасть на параллельную улицу, но, чтобы ввести в заблуждение шофера, она выходит у проходного двора.
Женщина выскочила из машины, об этом говорит тот факт, что на ней не было ни платка, ни перчаток. Ее преследует другой пассажир, который и толкает ее под трамвай, а сам убегает по улице Лоню.
Каждый вариант тянет меня в свою сторону, но я-то не могу разорваться на части.
Мои знакомые, которые не имеют представления о милиции, считают, что дежурный милиционер — это человек, который сидит за письменным столом и только и умеет, что повторять как попугай: «Ваша фамилия? Где проживаете? Где работаете?» А между тем дежурный управления милиции — весьма ответственное лицо, спрашивает он мало, но отдает краткие и точные приказы, иногда привлекая к операции сотни людей.
Дежурка — довольно большой зал на нижнем этаже в здании Управления внутренних дел города Риги, здесь нет никаких письменных столов, только два пульта. У меньшего сидит дежурный, у большего — его помощники.
На стене огромный план Риги с лампочками, которые загораются, указывая место, где произошло что-нибудь чрезвычайное. Тогда дежурный принимает решение и через радиоцентр сообщает о нем моторизованному патрулю, в данный момент находящемуся ближе всего к месту происшествия. Дежурный или его помощники могут принять и другое решение, например, послать на место происшествия какую-нибудь из оперативных автомашин управления милиции, опергруппы которых томятся тут же, в вестибюле. В особых случаях достаточно двух-трех коротких приказов дежурного, чтобы тот или иной район города был оцеплен или же блокированы все воздушные, сухопутные и водные пути Риги.
О том, что мне здесь нужно, уже известно — Шеф проинформировал. Мне дают несколько магнитофонных лент и отводят в небольшую комнатку для прослушивания.
Подготовив блокнот и карандаш, включаю магнитофон.
В четыре ноль семь:
— На нашей лестнице лежит человек.
— Живой?
— Сопит… — на другом конце провода хихикают.
В пять тридцать одну:
— Приезжайте и заберите же, наконец, этого пьянчугу!
В пять тридцать три:
— У меня пропала дочь.
— Как это случилось?
— Ушла на танцы и до сих пор не вернулась.
— Возраст?
— Девятнадцать лет. Кристина Томниеце.
— Может, после танцев пошла к подруге?
— Так поздно к подругам не ходят.
— Но ведь так случается.
— Как это — так случается! — прорывается давно сдерживаемый гнев.
— Если до обеда не вернется, позвоните еще раз.
В пять сорок восемь:
— Ветром надломило дерево, еле-еле держится… Если упадет, порвет троллейбусные провода и перегородит улицу.
— Адрес? Спасибо.
Только около трех дня был звонок, который меня заинтересовал, и я отметил его у себя в блокноте. Звонил мужчина с ярко выраженным кавказским акцентом и, должно быть, очень темпераментный.
— Слушай, натшалник! Нэвеста пропал, помоги найти!
— В магазине «Детский мир»?
— Нет, в Сымфэрополэ.
— Где?
— Город такой. В Крыму. Симфэропол. Ты, натшалник, Крым не знаешь?
— Может быть, невеста уехала в другую сторону?
— Нет, на рижский самолет побежал, я догонял, нэ поймал.
— Стало быть, она от тебя сбежала.
— Сбэжала, а я хочу найти, помириться!
— Фамилия?
— Лакомова Тамара Викторовна.
— Одну минуту! — Помощник дежурного, очевидно, смотрит в какие-то документы. — Нет, у нас нет. Позвоните еще вечером.
— Помоги, натшалник, найти!
К такой маленькой хитрости — просьбе позвонить еще раз — прибегают для того, чтобы проверить: если вторичного звонка не последует, значит, разыскиваемое лицо нашлось, и его из списка можно вычеркнуть.
К концу дня у меня набралось восемь фамилий пропавших женщин в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Не знаю, сколько лет пропавшей невесте кавказца, но думаю, что ей вряд ли больше двадцати пяти, К тому времени, когда я уходил, жених вторично не позвонил, но я оставил Тамару Лакомову в своем списке.
Когда я повторно проверил список, отпали сразу четыре: их видели после десяти часов, то есть времени, когда произошел несчастный случай.
Осталось четыре фамилии, затем одну я вычеркнул потому, что рост женщины значительно больше, а вторую — из-за светлых волос.
В списке остались только Лакомова и Кристина Томниеце. Кристина Томниеце была среднего роста, с черными жесткими волосами. Одежда особого значения не имеет — на другое утро она могла переодеться, но не верилось, что у такой строгой матери дочь может быть с татуировкой.