— В мои обязанности, мадам, входит, — начал он, обращаясь к королеве, — записать на пленку ваше обращение к английскому народу о сохранении спокойствия. Очень важно, чтобы оно было передано по радио как можно скорее.
Королева с удивлением посмотрела на него, но не сказала ни слова.
— В настоящий момент, — продолжал Бейнард, — наши люди полностью контролируют положение в палатах парламента, в радиовещательном центре и в Тауэре. И что самое важное — я надеюсь, вы это понимаете, — мы контролируем положение во дворце.
— Революция… — пробормотал герцог.
— Мы надеемся, что она будет бескровной. Если вас хоть немного интересует судьба тех, кого вы так милостиво называете вашими подданными, вы должны выступить с этим обращением, и мы, как я уже заметил, примем меры к тому, чтобы оно немедленно было передано по радио. Если вы откажетесь сделать это, мы, вероятно, не сможем гарантировать, что избежим по меньшей мере минимального кровопролития.
— Вы держите нас как заложников? — спросил герцог, и впервые его лицо выразило озабоченность.
— В этом суть нашего плана, — ответил Бейнард.
И снова воцарилось молчание. Бейнард понимал, что королева в этот момент была совершенно одинока. Полк тайных советников ничего не мог сделать для нее. Сейчас для нее существовали только совесть и чувство долга. Бейнард терпеливо ждал…
— А если я откажусь? — спросила она наконец.
— Мы будем продолжать действовать независимо от вашего решения. Мой начальник хотел предоставить вам возможность сказать английскому народу, что вы находитесь в безопасности.
— Кто ваш начальник?
Бейнард протянул королеве четвертушку листа с отпечатанным на машинке текстом. После секундного колебания она взяла его и медленно прочитала. Затем, приподняв голову, устремила свой взгляд куда-то вдаль, мимо Бейнарда.
— Вайатт… — тихо проговорила она. — Много лет назад был еще один Вайатт… — Она вернулась к действительности. — Я должна обсудить это с мужем.
Бейнард молниеносно обдумал все и решил, что может оставить их в зале: на террасе находятся два его солдата, двери охраняются, ничего страшного наверняка не произойдет. Время было все еще на его стороне.
— Хорошо. Я вернусь через три минуты.
С этими словами он вышел из зала. Лишь тогда, когда Бейнард прикрыл за собой дверь, в голову ему пришла мысль, что поворачивать колесо истории не так уж легко.
4
«Говорит отдел международного вещания Би-Би-Си из Лондона. Прослушайте специальное сообщение. Приблизительно в четыре часа пополудни отряды армии при поддержке гражданских лиц заняли Вестминстерский дворец, Букингемский дворец, Тауэр и центр английской радиовещательной корпорации. Все это произошло без жертв и кровопролития. Мы заверяем английский народ, что никаких оснований для паники или беспокойства нет. Революционный совет разъяснит свои действия после того, как положение окончательно стабилизируется. Мы просим радиослушателей и телезрителей не выключать своих приемников и быть готовыми прослушать дальнейшие важные коммюнике и сообщения.
Настоящее коммюнике выпущено по приказу революционного совета и подписано его председателем капитаном Ричардом Вайаттом. Сейчас будут возобновлены передачи в соответствии с объявленными ранее программами, однако мы напоминаем радиослушателям и телезрителям, что в случае необходимости эти передачи могут быть прерваны».
Взволнованный директор Би-Би-Си помчался в центр. Его секретарша только что истерически провизжала в трубку, что в студии солдаты и один из них направил на нее пистолет… Директор попытался успокоить ее, заметив, что она, видимо, устала, что все это, наверное, плод ее больного воображения и что он в ближайшее время предоставит ей недельный отпуск… В разговор вмешался мужской голос: «Ваш секретарь говорит правду, но только пистолетом я ей не угрожаю. И все же будет лучше, если вы прибудете сюда». Директор уставился на телефон, словно аппарат неожиданно превратился в чью-то голову. «Кто это?» — с возмущением спросил он. «По пути сюда слушайте радиопередачи, — продолжал тот же голос, — из них вы все поймете». Говоривший положил трубку. А через двадцать минут директор Би-Би-Си вел самый необычный за всю свою жизнь разговор с весьма спокойным и уверенным в себе лейтенантом Слингсби, который, как казалось, был хозяином положения. По настоянию директора разговор был записан на пленку: