— Что… что вы сказали? Ее Величество?
— Да, я сказал именно это. Будьте любезны немедленно передать ее обращение в эфир.
Директор уставился на Слингсби и долго не мог произнести ни слова…
Десятью минутами позднее сотрудники отдела внешнего радиовещания торопливо занимали свои рабочие места в радиоцентре. Без каких-либо намеков на панику люди, во всяком случае те, что уже закончили свой рабочий день и, возвратившись домой, сидели перед своими телевизорами и ждали, что сейчас им покажут или матч на кубок мира или захватывающую постановку драматического театра.
Директор между тем утешал себя мыслью, что Би-Би-Си впереди событий, пусть даже вынужденно, но впереди.
Продолжение заметок Парсонса:
«4.45. Положение просто невероятное. Или этот человек сумасшедший или необычайно умный. Члены палаты приходят и уходят даже с большей безнаказанностью, чем они делали это до четырех часов. Тем не менее зал заседаний незаметно заполняется людьми по мере того, как распространяются известия о происшедших событиях. Остается предположить, что или они убеждены в безопасности, хотя к настоящему времени, бесспорно, должно было что-то произойти, или их съедает любопытство.
Этот славный парень просто удивителен. Он совершенно безразличен к свирепым и враждебным взглядам сотен оболваненных обитателей Вестминстерского дворца. Он спокойно сидит сейчас за секретарским столом, подписывает приказы, которые ему подают, выслушивает доклады военных и гражданских связных, которые текут к нему нескончаемой процессией. А его тень — сержант стоит рядом, внимательно слушая динамик карманного радиоприемника и не спуская глаз с палаты и со всего вокруг…
Трудно сказать, преднамеренно ли он заставляет всех чего-то ждать. Мой сосед Уильяме, между прочим, преодолел страх и торопится что-то записать, чтобы наверстать упущенное.
Громко топая тяжелыми ботинками, в зал входит солдат в защитном шлеме. И никакого грома небесного не раздается, когда он смело проходит позади священного барьера, подходит к капитану и, отдав честь, вручает ему листок бумаги с сообщением. Прочитав, офицер улыбается и поворачивается к сержанту, который внимательно слушает портативный радиоприемник. Не знаю, что сказал ему офицер, но на лице сержанта появляется радостная улыбка. Он кивает в знак согласия и, кажется, ретранслирует теперь это сообщение. Члены палаты наблюдают за всем этим. Лица у всех мрачные. В этот момент в зал входит человек в гражданском, с большим аппаратом… Я думаю, что это мощный радиоприемник, Он устанавливает аппарат между двумя филигранными коробками, предназначенными для важнейших официальных документов. Капитан смотрит на свои часы… Напряженность в зале заседаний снова нарастает. Сейчас произойдет что-то важное, это совершенно очевидно. Атмосфера явно наэлектризована… Все мы ждем бог знает чего… Неожиданно, по знаку капитана, приемник включается. Что еще может произойти? Всех съедает любопытство… Жуткая тишина… Обмен взглядами, полными страшных предчувствий…
«Говорит отдел международного вещания Би-Би-Си из Лондона… Ее Величество королева…»
Один из ближайших сподвижников Вайатта лейтенант Фрэнч отвечал за планирование и проведение операции «Вайтовер». Он командовал также самым крупным отрядом, участвовавшим в перевороте. Большое число людей в его отряде объяснялось тем, что на этот отряд возлагалась задача захватить лондонский арсенал и музей средневекового оружия и орудий пытки — Тауэр.
Охрана знаменитой лондонской крепости была, скорее, формальной, однако Фрэнч и члены его отряда не имели никаких оснований рассчитывать на то, что нападение на нее вызовет лишь формальное противодействие. Лейб-гвардейцы вряд ли применят свои древние алебарды, а стрелки Нортумберлендского стрелкового полка не такие уж бравые солдаты, чтобы оказать активное сопротивление, да и ружья у них доисторические. Наибольшую опасность представляла эффективная система связи между Тауэром и Скотленд-Ярдом. Надо было считаться с тем, что в Тауэре находятся и хорошо охраняются различные антикварные ценности. В такое время, как четыре часа пополудни, единственное, на что мог с натяжкой рассчитывать Фрэнч, — это внезапность. Крепость не подвергалась нападению с давних времен.
Вайатт выбрал Фрэнча для выполнения этого трудного задания, потому что увидел в нем качества, которые до этого не замечал никто из его сослуживцев, начиная от старшего командира и кончая самым последним подчиненным. Про него говорили, что, когда ему было тридцать пять лет, он, пресытившись короткой и неудачной семейной жизнью, вступил в армию. На военной службе он отличался тем, что почти всегда молчал. Внешность Фрэнча была, пожалуй, не в его пользу: глаза и фигура цыгана. Во внеслужебное время его так и звали Цыганом. Многие сослуживцы Фрэнча избегали его, считая, что он глуповат. Офицеры помоложе и более претенциозные считали его невоспитанным человеком. И поскольку неразговорчивость как социально, так и с точки зрения продвижения по службе воспринимается офицерской средой неблагоприятно, судьба Фрэнча казалась решенной, и он ждал дня, когда сможет уйти в отставку и еще больше уединиться.