Вайатт обернулся и бросил взгляд на членов палаты, чтобы определить настроение этих сплотившихся для общего противодействия людей. Их лица выражали нерешительность, чувство, что они имеют дело вовсе не со случайно вспыхнувшим восстанием. Почва из-под их ног и из-под ног сил законности и порядка явно уходила… Они падали в какую-то чертову яму…
Вайатт поднялся, сознавая, что переворот полностью удался и что он и его сторонники теперь неприкосновенны. Обводя взглядом палату, он неожиданно почувствовал непреодолимое презрение к этим политиканам, знавшим, что хозяева используют их так же, как сводники проституток, и тем не менее цеплявшимся за власть. В ущерб государству они с деликатностью мышей только слегка «касаются» больших проблем и дерутся, как крысы, когда дело доходит до процедурных вопросов. Проститутки хоть профессионалы, а эти… Настало время вернуть их к их избирателям…
— Я не собираюсь отнимать много времени ни у вас, ни у себя. В течение многих лет значительно большему числу людей, чем казалось вам или вашим избирателям, становилось все более очевидным, что управление нашей страной переходит из одних некомпетентных рук в другие. Нет сомнений, что эта система породила биржевых спекулянтов, промышленных магнатов, букмекеров и организованную преступность; нет сомнений, что при этой системе обе партии посадили страну на мель.
То, что вы действуете с циничным пренебрежением по отношению к тем, кого представляете, является доказательством вашей недобросовестности. То, что вы миритесь с апатией народа по отношению к вашим действиям, красноречиво свидетельствует о вашей слепоте, граничащей с тупостью.
Я пришел сюда сказать вам, что страна отказывается быть ведомой нюхом правых и руками левых. Она готова идти вперед в ногу со временем под руководством тех, кто готов руководить эффективно. Палата не является больше эффективным инструментом правительства. Следовательно, я имею удовольствие сообщить вам, что с этого момента палаты как таковой больше не существует. Вы свободны и можете оставить этот зал, — закончил Вайатт.
Прошло не менее трех минут, прежде чем стих негодующий гул голосов. Члены парламента из оппозиционной партии, подогреваемые сомнениями относительно их права управлять, угрожали смять небольшую группу солдат вокруг кресла спикера. В тот же момент появилось подкрепление — и разъяренным тори пришлось отступить. Шум стоял невообразимый, и некоторое время невозможно было расслышать голоса десятка человек, жаждущих выступить с трибуны. Наконец с общего согласия слово было предоставлено Ригли.
Лидер лейбористов встал, дождался, пока наступила абсолютная тишина, и принял черчиллевскую позу. Указав дрожащим пальцем на последнего человека в длинном ряду критиков, он торжественно заявил:
— Именем королевы я приказываю вам оставить палату! Судя по вашей форме, вы являетесь офицером королевских вооруженных сил; если это так, вы запятнали честь своего полка и всей армии. Единственное достойное действие, которое вы еще можете совершить, — это немедленно сдаться законным властям. Ваши слова и действия — измена народу, парламенту и Ее Величеству.
Ригли сделал драматическую паузу, чтобы оценить то впечатление, которое произвели его слова на аудиторию. Его дела как члена парламента, как обычно, были неважные. Еще сегодня утром он с любопытством изучал данные опроса общественного мнения в отношении его личной популярности. При этом он почувствовал себя человеком, который смотрит в зеркало и не видит никакого отражения. Если бы ему удалось овладеть положением и восстановить права королевы, тогда… его наверняка все будут любить… Сквозь розовый туман он увидел лидера оппозиции Микера, который со слезами на глазах благодарил его от имени всей страны «за освобождение нашей любимой королевы». Подогреваемый этим видением, Ригли нашел подходящие слова для окончания своей речи:
— Заверяю вас, что мы уничтожим подрывную организацию, в которой вы, я в этом уверен, являетесь мелкой сошкой.
Ригли ретировался на свое место с видом Святого Георга, знающего, как расправиться с огнедышащим драконом с помощью ковша воды. Члены палаты устроили Ригли шумную овацию, и он еще раз увидел все в розовом свете… И все же он успел заметить, что лицо министра иностранных дел Дании было очень мрачным.
Вайатт подождал, пока члены парламента вдоволь нашумелись, и лишь с наступлением полной тишины удостоил Ригли ответом:
— Всем нам известно значение слов «подрывная организация». Палата и страна хорошо знают, какого совершенства достиг Ригли в применении позорной тактики Маккарти. Разве мы когда-нибудь забудем, как он расправился с забастовкой моряков! И все же я признателен ему за вежливость, с которой он обратился в мой адрес, за его ядовитые слова, которые он обычно приберегает для сидящих на скамьях оппозиции.