Целей у нас немного: ликвидировать монархию, создать республику, тщательно пересмотреть внешнюю политику и ввести конституцию, одобренную большинством граждан, конституцию, гарантирующую подлинно демократическое представительство вместо наспех выработанной, отличающейся незаконностью системы законов, которую мы отменяем.
Вайатт не увидел, а скорее почувствовал ироническое отношение к его словам со стороны некоторых присутствующих.
— Мы считаем, что английская церковь накопила достаточно капитала и имеет многие прямые и косвенные источники дохода. Государственная религия. Уже самое понятие — богохульство. Мы подумаем, как исправить положение.
— И это после трех веков… — послышалась реплика.
— Пусть прошла бы тысяча лет. Английская церковь была учреждена росчерком пера и может быть ликвидирована таким же образом. Если вам хочется протестовать, найдите что-нибудь более достойное, чем это порождение кровавой тюдорской тирании. А теперь прошу задавать вопросы.
Для Вайатта и его сподвижников наступил последний опасный момент — момент испытания. На этом кончалась подготовленная часть, и начинался экспромт.
Вопросы посыпались как из рога изобилия. В этом потоке уже трудно было различить, кто задавал тот или иной вопрос. Первое обвинение, замаскированное под вопрос, было высказано представителем газеты «Таймс»:
— Вы не коснулись одной проблемы. Как бы вы ни обвиняли руководителей той или иной партии в преступной халатности, вы все равно узурпатор. Факт остается фактом: они избраны народом, а вы нет.
Последовало долгое, как многим показалось, слишком долгое молчание. Было такое чувство, что Вайатт, столкнувшись с обвинением в коварстве, потерял контроль над собой. Но вот Вайатт заговорил снова. Заговорил так тихо, что многим пришлось наклониться вперед, чтобы услышать его слова:
— Я признаю себя узурпатором, но это не имеет значения, поскольку при нашей системе все, начиная от властительницы Букингемского дворца до шестисот политических крикунов, занимавших места в этом зале, являлись узурпаторами, каким нет равных на земле.
Вайатт сделал паузу, выжидая, пока улягутся страсти. Затем продолжил:
— Позвольте мне задать представителю газеты «Таймс» несколько вопросов. Первый: что такое демократическое правительство?
— Правительство, избираемое народом и действующее в интересах народа. Другого ответа быть не может.
— Конечно нет. А было ли у нас такое правительство?
— Да.
— Ерунда. Кто правит страной?
— Премьер…
— Это не так. Королева и парламент, вот кто.
— Строго говоря, правильно.
— То есть королева, палата лордов и палата общин.
— Правильно.
— А монарха выбирают?
— Нет, трон переходит по наследству.
— По закону?
— Да, так.
— Этот закон принят кучкой привилегированных землевладельцев. Он ни разу не пересматривался и не ставился под сомнение.
— А зачем?
— Если монарх является постоянным третьим лицом в подлинно демократическом выборном правительстве, то и он должен избираться. Но престол всегда передается по наследству. Монарха не выбирают, и с народом по этому вопросу не советуются. Люди оказываются во власти человека, у которого не больше прав управлять ими, чем…
— Но королева не управляет страной, она лишь…
— Она лишь получает полмиллиона фунтов стерлингов в год за то, что иногда подписывает кое-какие бумаги… Этого достаточно, чтобы охарактеризовать первую аномалию — так называемого демократического монарха, живущего за счет народа.
— Ну а конституция?
— Присутствие двух тысяч почетных гостей, которые не щадя глоток кричат «Vivat Regina!», нельзя назвать выборами. Повторяю еще раз: королева является королевой вовсе не по желанию народа. Народ об этом никогда не спрашивают.
Вторая аномалия — лорды. Разве члены палаты лордов занимают свои высокие места по желанию народа? Разве народ дал' им право надеть эти мантии? Разве члены палаты лордов избираются? А если нет, то как же они могут считаться представителями народа?
Передайте вашим читателям вот что: две трети нашего правительства не являются чьими-либо представителями. А если все сказанное о монархе и лордах справедливо, то это же самое можно сказать и о палате общин.
Послышались громкие возгласы «нет!», «чепуха!», но Вайатт продолжал:
— Вы называете это чепухой потому, что сами, как и многие за пределами этого зала, привыкли верить в святость тройственной демократии — королева, палата лордов и палата общин. Но если уж говорить о святой троице, то она не может существовать, когда два ее члена отсутствуют. Я убежден в том, что английский народ являлся жертвой самого хитроумного конституционного блефа, который когда-либо изобретался политиканами…