— Вы хотите сказать, что преступники пользуются случаем, а если роста преступности нет, значит, порядок сохраняется?
— Именно это я и хотел сказать, Гарри, — с улыбкой ответил Вайатт.
Полчаса спустя Бейнард вернулся с нужными сведениями. Вайатт тщательно сравнил их с имеющимися и, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно заявил:
— Никакого роста.
— За исключением района Вестминстерского дворца, — заметил Дженнингс.
Вайатт слишком устал, чтобы понять смысл этих слов.
— Элементарные нарушения порядка, — объяснил Дженнингс.
Вайатт улыбнулся и сказал:
— Сержант Дженнингс уже пошутил, и мы заслужили пару часов отдыха.
3 часа 40 минут. Истопница прошла мимо кабинета Вайатта, напевая слишком громко для женщины почти в шестьдесят лет.
— Потише, — шепотом попросил караульный. — Начальник спит.
— Разве? — Женщина остановилась и посмотрела на закрытую дверь. — Вот это политика, — проворчала она и пошла дальше, запев еще громче, чем прежде.
Хартфиш изучал переполненный зал суда с удовлетворением игрока, определяющего выигрыш по размеру банка. Сенсационные показания свидетелей очень нужны, особенно на одиннадцатый день суда. Но интерес к процессу не ослабевал ни на минуту благодаря умелому ведению дела. Хартфиш все предвидел, и это был лучший из судебных процессов в истории века. Говорили, что он зарезервировал все свое утонченное высокомерие по отношению к самому правосудию, а в остальном все были равны перед его мстительностью. Когда был вызван первый свидетель, Хартфиш заметил, что председатель суда стал что-то быстро записывать. От взгляда прокурора не могла укрыться ни одна деталь.
Эдвард Джон Ренкин, человек средних лет и внушительного вида, занял место для дающих свидетельские показания. Приняв присягу и ответив на предварительные вопросы, уточнявшие его имя и фамилию, он стал ждать атаки Хартфиша.
— Господин Ренкин, во время событий двадцать третьего октября прошлого года вы являлись постоянным секретарем министерства топлива и энергетики?
— Да.
— Не получали ли вы несколько необычного сообщения в тот день?
— Получал.
— Расскажите суду, в чем заключался смысл этого сообщения.
— Это было отпечатанное на машинке письмо, приглашавшее постоянных секретарей и руководителей департаментов всех министерств собраться в зале заседания палаты общин двадцать четвертого октября в десять часов утра. Письмо было подписано так: «Вайатт».
— Когда вы получили письмо?
— Примерно в четыре часа. На письме была пометка «срочно», и поэтому оно было немедленно передано из канцелярии мне.
— Какой была ваша реакция на это невероятное приглашение?
— Откровенное неверие. Мой секретарь высказал предположение, что это какая-то ловушка, и я был склонен именно так расценивать письмо, пока не узнал о случившемся.
— О свержении правительства?
— Да.
— К этому вы тоже отнеслись с откровенным неверием?
— Естественно.
— Естественно? Но ведь вы не могли оставаться в состоянии откровенного неверия все время?
— Я поговорил со своими коллегами из других министерств и узнал, что все они получили подобные приглашения. Кроме того, я позвонил в палату общин, чтобы выяснить, насколько правдоподобны слухи.
— И конечно, слухи подтвердились. Что вы предприняли потом, господин Ренкин? Еще раз повторяю вопрос: что вы предприняли потом?
— Я… отправился домой.
— Домой, на Тэнгли-авеню?
— Да.
— Не кажется ли вам ваш поступок странным?
— А что еще я мог сделать? Почти все служащие…
— Мне нет дела до служащих. Я спрашиваю, разве вы не должны были оставаться на своем посту в такой критический момент?
— Какова бы ни была моя ответственность за снабжение страны топливом и энергией, у меня не было полномочий как-то реагировать на происшедшую революцию.
— Но, конечно, ответственность перед министром была достаточным основанием для того, чтобы вы оставались на посту до встречи с ним для обсуждения положения?
— Я оставался в кабинете до тех пор, пока не узнал, что министр уехал домой пятью минутами раньше. Я в самом деле не понимаю, что мог сделать кто-либо из нас.
Хартфиш подождал, пока утих смех. Это оживление вдохнуло новую струю жизни в присутствующих, которым уже начала надоедать юридическая казуистика. Кроме того, следовало учитывать и настроения телезрителей.
— Итак, вы отправились домой и следили за событиями по тем передачам, которые вело телевидение?