Проклятый дурак на уикенд уехал в свой избирательный округ. Были предприняты отчаянные попытки отыскать его, и это удалось сделать только к вечеру в воскресенье. Ригли отказался выехать раньше, чем на следующее утро. Пока собравшиеся ждали его появления, Микер спросил, почему нельзя начать без Ригли.
— Потому что он пока еще премьер-министр, черт его побери, — отрезал Ригг. За истекшие десять часов Ригг постарел буквально на десять лет.
— К чему эти формальности? — презрительно произнес Лэнгли.
В своем возрасте он еще имел силы выдержать штормы, которые опасны и для людей помоложе. Мартин только нахмурился, удивляясь, как это старик может смотреть на все так легко. Ведь он сам всегда требовал серьезности.
Все правила процедуры были отброшены в сторону. Минтер и Уинлос полушепотом обсуждали различные точки зрения на происшедшие события. Комптон-Дуглас с грустью размышлял о том, как сорока солдатам удалось сломить сопротивление врага без единого выстрела. В представлении Дугласа это было просто невероятно. Настроение фельдмаршала заметил Лэнгли.
— Что вас мучает, Дуглас?
Национальный герой пробормотал что-то, а потом зло сказал:
— Кажется, я сойду с ума.
Собравшиеся удивленно смотрели на Комптона, пока тот каким-то безумным взглядом обводил комнату.
— Королева заперта в Тауэре, а я… Этот Вайатт… Наши войска превратились в средневековых миссионеров. Англия — республика, а я сижу здесь и ничего не предпринимаю.
Лэнгли сделал вид, что сочувствует. В глазах его вспыхнули хитрые огоньки.
— Не беспокойтесь, Дуглас. Скоро вы снова получите свой пост и своих солдат.
Прибытие премьер-министра помешало Комптону ответить, если у него вообще был готов ответ. Лейбористский лидер выглядел усталым и взволнованным. Избиратели устроили ему хорошую головомойку, не ладилось у него и с мемуарами, а тут еще позвонили из министерства и спросили, почему он не сделал никакого взноса в фонд помощи безработным.
Председательствовал на заседании, естественно, Лэнгли, который начал с выражения сердечного соболезнования Ригли в его неудачных делах. В то время как остальные сидели свободно вокруг стола, оставшийся не у дел премьер сидел подчеркнуто прямо и гордо взирал на собравшихся. Все явно чего-то хотели от него. Правда, им не было дела до того, что произойдет с ним потом. В глазах избирателей он уже был конченым человеком, но с точки зрения закона…
— Мы, конечно, могли бы помешать родезийскому делу несколько часов назад, — тихо сказал Лэнгли. — К сожалению, у нас не было возможности связаться с вами. Глупо, конечно, с нашей стороны. Нам следовало бы догадаться, что вы предпочтете быть со своими избирателями в это тревожное время.
Ригли кивнул, но ничего не сказал. Ему просто нечего было сказать. Сейчас он больше думал о том, можно ли закурить.
— Без сомнения, — продолжал Лэнгли, — мы все разделяем вашу точку зрения: никаких решительных действий против Вайатта нельзя предпринимать до тех пор, пока он не допустит существенной ошибки. Уверен, вы согласитесь с тем, что выжидательная тактика была лучшим, если не единственным, выходом для нас.
Ригли снова кивнул и в этот момент заметил пепельницу на столе.
— Возьмем, к примеру, родезийское дело. Как только Вайатт показал, что готов пренебречь общественным мнением, тем самым мнением, которое вы так умело использовали в своих отношениях с родезийским премьером, тогда, мне кажется, стало ясно, что путь к перевороту открыт.
Ригли согласился. Все пепельницы были пусты. Возможно, потому, что договорились не курить до двенадцати часов.
— Должен признать и думаю, что выражу ваши чувства, что сегодняшнее сообщение — полнейшая неожиданность. Вряд ли кто-нибудь из нас мог предвидеть ту быстроту, с которой змея нанесла удар.
Премьер-министр потряс головой и полез в левый карман за портсигаром.
— До сих пор не могу понять, как это случилось. Видно, я ошибался в оценке Вайатта. Не представлял себе, что он может быть так опасен. Свергнув правительство за какие-нибудь десять минут, он, видимо, поднимет свой престиж. — Лэнгли показалось, что Ригли слушает его с меньшим вниманием, чем следовало бы, и поэтому вежливо спросил, согласен ли Ригли.