— Согласен. В других условиях присутствие нашего старого друга было бы не только приятно, но и необходимо.
Лэнгли помахал перед собой газетой, как веером, и продолжал:
— Поверьте, ваши сомнения нам понятны. Все мы люди. Но если вы задержитесь с принятием мер, то, мне кажется, можно будет с уверенностью сказать, что нынешней политической системе придет конец. Через несколько дней Вайатт опубликует проект новой конституции. Народ уступчив и может согласиться с его точкой зрения на форму правления. Спросите Минтера, даже в его избирательном округе наблюдается удовлетворение, скрытое облегчение. Внутреннее напряжение, которое создавалось борьбой двух партий, ослабевает. Если народ поймет, что можно обойтись без этого, мы пропали.
Они ждали, пока Ригли кончит курить.
— Я все это понимаю, но мне нужно быть уверенным, что Ее Величество…
Лэнгли вскочил и нервно зашагал по комнате, не скрывая больше своего нетерпения, которое он умышленно преувеличивал:
— Это невозможно. Вы, политик, каждый день играете жизнью людей. Неужели имеет какое-нибудь значение то, что среди них оказывается королева? Ваша политическая карьера поставлена на кон. Почему? Потому что в его руках королева, а у вас козырной туз — полное пренебрежение монархом в интересах народа. Итак, если он убьет королеву, то, как я уже говорил, найдутся другие. Даже если он убьет всех, мы сумеем найти нового монарха. Разве тот нормандец родился королем?
— И это говорите вы? — Ригли был ошеломлен.
— Да. Возможно, потому, что не верю в то, что только кажется реальностью, и верю в блеф Вайатта, который принес ему желаемое. Только законно избранный руководитель может назвать это бредом. Отдайте приказ, и я гарантирую, что к среде вы уже будете, как и прежде, браниться с Микером в палате общин.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ригли заговорил:
— Хорошо. Я сделаю все, что вы хотите.
— Делайте. Не обсуждайте этого с другими членами правительства. Они только собьют вас с толку. Страна рассчитывает, что вы будете действовать так же решительно, как Вайатт.
Пять минут спустя Ригли был уже на пути в Скотленд-Ярд.
Лэнгли был прав в одном: старые распри постепенно исчезли. Создавалась более спокойная политическая атмосфера. В общественном мнении безразличие уступало место уверенности людей в том, что они делают, какой курс держат, уверенности в Вайатте. Если, он обещал родезийцам конституцию, справедливую для всех рас, значит, они получат ее. В этом могли сомневаться только самые пристрастные критики Вайатта. А что же с Родезией? Полчаса, и все? Сорок солдат и водитель автобуса! Люди даже стали гордиться своим руководителем в Вестминстере. Один из прохожих на настойчивые вопросы корреспондента ответил: «Но ведь он всего добивается, не так ли?»
Никто, однако, не знал, что к ночи вся история кончится.
Одиннадцать часов. Комиссару полиции прежде не доводилось встречаться с Ригли. А сейчас он не произвел на комиссара особого впечатления. Однако комиссар понял, что его служебный долг — подчиниться приказу.
— Понимаю. — Комиссар как бы нечаянно не назвал собеседника по должности и не дал ему уважительного титула «сэр». Уважения у него этот человек не вызывал. — Я вижу только одно препятствие. Можно, конечно, послать человека с ордером на арест, но вдруг Вайатт не подчинится?
— Тогда вы можете сообщить ему, что будут приняты насильственные меры.
Сэр Джон с интересом посмотрел на Ригли.
Наверно, за этим безвольным человеком стоит кто-то очень энергичный.
— Королева… — начал было сэр Джон.
— Страна важнее королевы!
Властитель лондонской полиции удовлетворенно откинулся в кресле. Первоначальная мысль оправдывалась. Кто-то еще вступил сейчас в тайную игру, иначе почему этот человек не мог двадцать третьего числа прибегнуть к помощи армии и не посчитаться с судьбой монархов. Налицо были все признаки действий «Кабала».
— Тогда никаких проблем нет… если вы гарантируете, что армия будет на нашей стороне.
Ригли был явно раздражен. Где-то в своей памяти сделал отметку о будущем сэра Джона, не подозревая, что скоро эта отметка вряд ли будет что-нибудь стоить.
Ригли возвратился на квартиру в Вестминстере, где в небольшой темной комнате собрались члены его правительства. Жестом руки он оборвал поток посыпавшихся на него вопросов, принял, как и подобает в такой обстановке, серьезный вид и пренебрег усмешкой министра иностранных дел.
— Друзья, — начал он. — Разрешите сказать вам, что сегодня мы достигли критического момента. Но тем не менее все мы должны оставаться на своих постах и безо всяких колебаний выполнять свой долг. Настал час назвать мятеж Вайатта блефом.