- Кого, извините? – отозвался из глубины зала один из студентов.
- Пилоты воздушной кавалерии называли пехотинцев «сапогами».
- Это почему же?
- Таким уровнем интеллекта нужно обладать, чтобы добровольно записаться в армию в военное время, – весомо заметил Корр. – Ну так на чём я остановился, ах да, Стражи. Сааксцы снимали наших ангелочков первыми, чтобы убить наше чувство собственного превосходства. Шла борьба за восемнадцатый аванпост. Пока остальные бежали, я, твой дядя Дэвид и ещё ребята из 147-ой десантной роты держали оборону. Хах, легко сказать: «держали оборону». Днём-то ещё ничего – охраняй себе периметр, внимательно слушай, чтобы в кустах никто не шуршал. Красота. Только солнце уж больно сильно жарит, вечно пить хочется, а чем больше пьёшь, тем сильнее потеешь. Но ночью начиналось веселье. Каждую минуту приходилось осветительные ракеты запускать, устраивать переклички и рыскать фонарями повсюду. А вдруг где синегубый с ножом в зубах притаился? Ну да ничего, обещали, что скоро придёт подкрепление, осталось ждать совсем недолго…
Сабрина с жадностью ловила каждое слово. Бросив быстрый взгляд на Дэниела, она увидела, что тот всё ещё прикрывает лицо руками. «Мог бы хотя бы притвориться, что интересно», - сердито подумала девушка и снова повернулась к преподавателю. Тот, казалось, совершенно забыл о том, что находится в классе, будучи поглощённый безраздельно захватившей его фантазией:
- Мы дождались. Конечно, чёрт возьми, мы дождались! А что ещё нам было делать?! В конце концов, мы были гордыми первенцами, плотью от плоти и кровью от крови Первого Города! Мы не могли просто взять, выйти в ночь и сказать рыскающим в джунглях демонам: «Всё, ребята, баста, мы сдаёмся! Вяжите, пытайте, делайте что хотите, только заберите отсюда!» Нет, мы были упорными сукиными детьми. Мы терпели. Не все, конечно. Кто-то без предупреждения уходил, потому что не выдержал всего этого дерьма. Понятное дело, никто из таких ребят не вернулся. А мы всё ждали. Мы верили, что за нами придут… Всё это случилось за день до того, как прибыли наши. Всё как обычно – расставили часовых, устроили перекличку, кто-то пошёл спать, кто-то оставался стоять на страже. Мне и Дэвиду выпало охранять выход на запад. Каждые несколько минут мы кричали своё имя и номер поста. Мы не поняли, что произошло, пока они не пришли за нами. В какой-то момент мы с Дэвидом просто обернулись и увидели их всех – кучу синегубых головорезов. И все без глаз. Слепцы, худые как скелеты, одетые в лохмотья и измазанные кровью наших мёртвых товарищей. Слепцы, что сумели перерезать весь наш лагерь, все сто пятнадцать человек, из которых сорок стояло на страже, при этом успевая откликаться вместо убитых! Дэвид… да, Дэвид тогда не выдержал. Я помню, как он засмеялся тогда – резким скрипучим смехом. Потом упал на колени перед ними, не переставая смеяться, вытащил нож и…
- … проколол себе глаз.
Сабрина вздрогнула от неожиданности. Дэниел поднялся с места, сжав кулаки. Звякнули кольца, будто вторя его словам:
- Вы хотели добиться от меня реакции, мистер Корр?
Преподаватель внимательно воззрился на друга Сабрины:
- Я лишь хотел сказать, Дэниел, что он спас меня. Я не сразу заметил, но он увидел. Этими безглазыми слепцами были наши «друзья», ушедшие в пустыню. Их поймали синегубые и «просветили». Видишь ли, они считали, что раз мы не хотим видеть и слышать доводов, то глаза и уши нам не нужны. И наших бедолаг их лишили. А потом послали за нами. Дэвид понял, что если ничего не сделать, погибнем мы оба. И решил пожертвовать собой.
- Тем самым доказав, что он еретик. Предатель Божьего Порядка, - слова Дэниела были сухими и жёсткими, как тот самый песок саакской пустыни.
- Он спас меня, Дэниел, - мягко ответил Корр. – То, что он сделал…
- Прошу прощения, - перебил его Роско и вышел из класса, грохоча подкованными сапогами и звеня кольцами.
Корр пожал плечами. Его глаза снова обрели сонное выражение.
- Что же, ребята, полагаю, на этом урок можно считать оконченным. Отпразднуйте сегодняшний день достойно и поблагодарите своих родителей, что они были стойкими в те времена.
Сабрина быстро побросала лежавшие на столе инструменты в сумку и бросила её проходившей мимо Роуз:
- Будь добра, закинь в мой шкафчик. – Встретившись с укоряющим взглядом одноклассницы, девушка пожала плечами. – Роуз, со своими вещами я бы прекрасно справилась сама, но я в первый раз вижу, чтобы Дэниел поцапался с преподавателем. Мне нужно с ним поговорить.
Роуз тяжело кивнула и закинула вторую сумку на плечо. Сабрина, обогнав её, вылетела пулей из класса, побежала по коридору к лестнице, по ней поднялась на четвёртый этаж. Как она и предполагала, Дэниел отирался возле двери на крышу.
- Хочешь снова заглянуть наверх? – поинтересовался он. Сабрина не стала возражать.
Крыша с площадкой для прогулок казалась пережитком прошлого, странным атавизмом, назначение которой Сабрина никак не могла постичь. Возможно когда-то, когда человечество ещё постоянно видело над собой небо, в подобном был смысл. Когда можно было гулять, вдыхая свежий воздух. Когда на весь город была пара небоскрёбов, а все остальные здания ютились у их оснований. Сейчас многоэтажки по пять сотен метров с огромными неоновыми рекламами занимали одну шестую часть Уровня. Выше была только Башня Правосудия. Дома по тридцать-сорок этажей на их фоне казались букашками. Сабрина поймала себя на мысли, что почти ни разу не задумывалась, как одни строения на Четвёртом Уровне постепенно переходят в другие, не прерываясь и постоянно ветвясь. Очень сложно было найти стоящий отдельно дом. Помнится, мать рассказывала, что подобная планировка сильно облегчает оборону, однако превращает в сущий ад попытки добраться до работы в час пик. Сам Четвёртый Уровень состоял из множества подуровней – всё благодаря многоэтажкам. На крыше пятиэтажного дома могла быть футбольная площадка, которая соединялась с крышей десятиэтажного здания. То, в свою очередь, в качестве венца имело кафе или небольшой искусственный парк. И так далее, и так далее. В самом низу располагались дороги и магистрали для автомобилей. Люди почти не ходили по улицам, предпочитая путешествовать по мостикам от здания к зданию. Более-менее невысокие здания остались только на окраинах. Сабрина вздохнула. Как кто-то раньше вообще жил здесь, не имея монорельса и автомобилей, если даже с ними очень сложно передвигаться? Вертолёты, оставшиеся с войны, не применяли – после первой сотни аварий от них пришлось отказаться. Дело было не только в столкновениях со зданиями, просто сам по себе Старый Город не был рассчитан на воздушный транспорт. Не хватало взлётных площадок, к тому же вертолёты, пролетая мимо мостов, всё норовили сдуть людей вниз. Так что пришлось отправить птичек в утиль. Но по-другому быстро передвигаться между зданиями не получалось. Вся надежда на фабрику Гефеста – может её инженеры смогут что-то придумать. Странно, думала Сабрина. Ведь так было не всегда. Книги Библиотеки утверждали, что технологии когда-то были очень продвинутыми. Ещё во время Освобождения человечество имело всё, что душа пожелает. Но случилась война. Люди были вынуждены скрыться в Городе. Из остатков технологий они отгрохали нынешние здания и медленно начали регрессировать. Тем не менее, сколько Сабрина помнила, Старый Город всегда был громким, шумным и ярким, словно артист в последнем туре перед пенсией. Его трудно было назвать отсталым. Люди не ходили по одному, а плыли потоками. Машины ревели, надрывая двигатели и кашляя ядовитым дымом, который тут же высасывался системами вентиляции Города. Иногда всякие чудики запускали в воздух летающие фонари, остававшиеся под потолком багровыми точками. Энтузиасты часто расстреливали их из дальнобойных винтовок, когда нечего было делать. Дэниел называл это место помойкой. Сабрина называла его домом.
Юноша стоял на площадке, воздев вверх правую руку и широко расставив пальцы. Со стороны казалось, будто он пытается поймать свет круглых ламп под потолком Уровня. Роско прошептал: