— Ещё бы, — ввернула Мира, — первому сыну дозволялось всё.
— Наконец, у нас получилось. Мы сумели отпереть трон и пройти внутрь. Я увидел тело Пендлтона. Отец прибежал сразу, как только узнал. Мы сняли ссохшееся тело. Невероятно, но Артур был ещё жив. Он поднял веки и прошептал: «Нас может спасти только Корвус».
Джаред услышал хлопки крыльев за спиной, но не посмел обернуться.
— Потом раздался невыносимо громкий голос. Я не мог понять, откуда он исходит. Он не раздавался извне. Скорее, шёл изнутри. Звучал прямо в наших головах.
На глаза принца навернулись слёзы:
— Он представился Освободителем и сказал, что если король не займёт место на кресте, Эдем уничтожит Старый Город. Кто-то постоянно должен страдать за всех. И отец согласился. Я… я помог ему раздеться. Самолично распял его. Отец пообещал, что вернётся. Рано или поздно, страдания закончатся. Но из-за его ошибки, срок в десять лет ему больше не грозил. Как и Пендлтон, он должен был провисеть шестьдесят.
— И всё это время он молчал? Кто же тогда правил Синдикатом?
— Видишь терминал в углу? — Уильям показал пальцем на кучу железа, которую Джаред поначалу принял за остов автомобиля. — С его помощью мы задавали самые важные вопросы и получали ответы. Даже с распятия он мог держать ситуацию под контролем.
— Но нам разрешили говорить с ним раз в десять лет, — заметила Мира.
— Сегодня двадцатый год, — сказал Уильям. — Сегодня мы должны снять его с распятия второй раз. И услышать новое откровение. Прямые приказы Эдема.
Картинка выстраивалась в голове Джареда блок-схемами. Вопросы возникали один за другим. Из них он выбирал те, которые беспокоили его в первую очередь.
— А что было с предыдущими королями?
— Их снимали с распятия. Они передавали слова Освободителя, а затем отправлялись на заслуженный покой. До конца жизни их обеспечивали всем необходимым. Все помалкивали, потому что знали — стоит им открыть рот, они точно мертвецы. Не ради этого пришлось десять лет страдать.
— А приказы Эдема? Как их мог исполнить следующий король, если его сразу вешали?
— Этим уже занималась контрразведка. Понимаешь, сотни лет эта система работала без перебоя. Люди в чёрном приводили в исполнение приказы нашего любимого мессии, а всё оставшееся время выкорчёвывали заговоры — до прихода следующего короля. А самый главный заговор, прямо рядом с троном, проглядели.
Джаред напрягся — треск распятия слишком сильно отвлекал его.
— А вы не пытались…
— Снять его? — насмешливо спросил Уильям. — Был один дурачок, хотел спасти отца. Шестой год шёл, вроде как. Подошёл к кресту и превратился в кучку золы, я его лично в совочек собирал. Нельзя снимать короля, пока не придёт время.
— Но ведь Пендлтон…
— …отдал свой долг шесть раз, — буркнула Мира. — Нам просто нужно было его найти, вокруг него не было никакого убийственного поля.
— Если это двадцатый год, то вы его уже успели снять один раз? Что он сказал?
Мира помолчала. Принц ответил за неё:
— Он сказал, что снова пора выйти в большой мир. Что Эдем хочет этого.
— И Синдикат снарядил экспедицию Эймса?
— И начал войну с сааксцами, — процедил Уильям. — Они напали первыми. Хотя… это как посмотреть. Понимаешь, мы даже сейчас не можем понять, что случилось. Формально, мы вторглись на их земли. Эймс отправился с парламентёрами на нейтральные земли — и там же лишился головы. Вот только сааксцы верещат, что это на них напали. Никто не знает правды — и, возможно, никогда не узнает.
Пока они говорили, подошёл «белый халат».
— Пришло время, — произнёс он. Уильям кивнул и приказал:
— Снимайте его!
Медики захлопотали вокруг креста. Сняв тело с распятия, отцепив терновый венок, они спустили бледный безногий обрубок на кушетку и немедленно подключили короля к системам жизнеобеспечения. Карл открыл слезящиеся глаза и прошептал:
— Мира, Уильям… дети мои… мои любимые детки… а где Анора?
— Мы ей не рассказали, отец, — прокашлялся Уильям. Карл моргнул, и по его похожим на пергамент щёкам поползли борозды слёз.
— Я слишком мало говорил, как люблю её, — прохрипел король, давясь слезами. — Но раз так, не говорите ей ничего. Избавьте её от тяжести знания… Мои детки, мои бедные, несчастные детки… простите меня…
— Отец, времени очень мало, — произнесла Мира. Джаред увидел, как дрожат губы любимой. И не только они — её всю трясло. Уильям выглядел не лучше. Казалось, само состояние отца внушало ему такую несравненную боль, будто именно он провисел на кресте, а не король.