– Если вы сами суете палки в колеса, зачем же торопиться с результатами?
– Я вовсе ничего подобною не делаю! Просто говорю, что проект не имеет никакого отношения к правительству. Если не хочешь работать над ним в таких условиях, скажи сразу, я найду кого-нибудь другого. Фергюссон принялся играть в «ножички» сам с собой, вгоняя нож в столешницу. Дойдя до «носка» и срезавшись, он спокойно сказал:
– Есть тут один парень. Он работал на правительство в «Уайт Сендз». Крутой парнишка – главный конструктор отдела.
– И он мог бы возглавить твою команду?
– Пожалуй.
– Фамилия? Адрес? Место работы?
– Э-э… Дело в следующем. Когда правительство свернуло исследования в «Уайт Сендз», я подумал: это же просто позор на весь мир, если такой парень останется без работы. И я пригласил его в «Скайуэйз». Он – наш главный инженер по обслуживанию тихоокеанского побережья.
– Техобслуживание?! Что же это за занятие для творческой личности?! Значит, он работает у нас? Ну-ка, соедини меня с ним! Иди, нет, звони сам, пусть его отправляют сюда спецракетой – поговорю с ним за обедом.
– И так уж сложилось, – спокойно продолжал Фергюссон, – что прошлой ночью я встал и позвонил ему. На это моя благоверная и разозлилась. Он ждет за дверью, а фамилия его – Костер, Боб Костер. Лицо Харримана расплылось а улыбке.
– Энди! Бессовестный старый мерзавец! Ты зачем мне голову морочил?
– Я и не думал. Мне нравится у вас работать, мистер Харриман. И все, что надо, я сделаю, если мне не будут мешать. Я вот что думаю: назначим этого парнишку, Костера, главным инженером проекта и введем в курс дела. Я вмешиваться не стану, буду только читать его отчеты. И вы тоже его не трясите, ладно? Для технаря хуже нет, чем безграмотный дилетант с толстым кошельком, который всюду сует свой нос и жить учит.
– Идет. Я тоже не хочу, чтобы какой-нибудь старый, мерзкий скопидом его тормозил. Думаю, ты не станешь, ему слишком долго докучать, иначе я из-под тебя коврик выдерну. Договорились?
– По-моему, да.
– Тогда зови! Видимо, Фергюссон считал «парнями» всех, кто моложе тридцати пяти: именно столько и дал бы Харриман вошедшему. Костер был высок, худощав, спокоен и целеустремлен. Сразу же после рукопожатия Харриман взял быка за рога:
– Боб, сможешь построить ракету, которая долетит до Луны? Костер и глазом не моргнул:
– А где вы возьмете Х-топливо? – в свою очередь осведомился он, употребив жаргонное название, каким всякий ракетчик обозначал изотопное горючее, производившееся на спутнике до недавнего времени.
– Его взять негде. Костерь немножко поразмыслил, а потом ответил.
– Могу доставить беспилотную ракету на поверхность Луны.
– Этого мало. Я хочу, чтобы она достигла Луны, приземлилась, а затем вернулась обратно. Будет ли она на обратном пути садиться на двигателях, или атмосфера ее затормозит – уже неважно. Видно было, что ответы свои Костер всякий раз обдумывает. Харриману даже почудился скрип шестеренок в его голове.
– В копеечку влетит.
– Тебя не спрашивают, во что это нам обойдется. Ты сможешь это осуществить?
– Могу попробовать.
– Кой черт пробовать? Ты уверен, что справишься? Сможешь отдать за это последнюю рубашку? Хочешь ли, пробуя, рискнуть своей шеей? Если ты, парень, не уверен в себе, то всегда останешься в проигрыше!
– А чем рискуете вы, сэр? Как я уже сказал, проект дорогой. Сомневаюсь, что вы представляете себе, насколько он дорогой.
– Я же сказал, деньга – моя забота. Трать, сколько понадобится, счета я оплачу. Что, берешься?
– Берусь. Через некоторое время дам вам знать, сколько потребуется денег и времени.
– Вот и замечательно. Сегодня же начнешь подбирать себе людей. Энди, – обратился Харриман к Фергюссону, – где будем строить? В Австралии?
– Нет, – ответил за Фергюссона Костер. – Австралия не подойдет. Тут нужна гора для катапульты; это сэкономит нам одну ступень.
– Какой высоты гора? Пик Пайкс подойдет?
– Она должна быть в Андах, – возразил Фергюссон. – Там и горы повыше, и к экватору ближе. Кроме того, у нас там уже кое-что есть, а все остальное обеспечит «Андс Дивелэпмент Компани».
– Ладно, – сказал Харриман, – ты, Боб, делай, как знаешь. Я бы предпочел пик Пайкс, но ты выбирай сам. Харриман думал о том, что размещение первого земного космопорта на территории США было бы очень выгодно. Он уже видел широкие возможности для рекламы: старт лунного корабля был бы виден с вершины пика за сотни миль…
– Я дам вам знать.
– Теперь – о зарплате. Забудь о том, сколько тебе платили раньше. Сколько ты хочешь? – Костер лишь махнул рукой:
– Мне хватит пирожных и кофе.
– Да ты с ума сошел, парень!
– Дайте договорить. Кофе с пирожными, и еще: я сам хочу лететь. Харриман вздрогнул.
– Понимаю, – протянул он. – Тогда, если не поведешь корабль сам, рассчитывай его на три места.
– Я же не пилот…
– Значит – только три места. Я полечу тоже.
– Хорошо, что вы надумали войти в дело, Дэн, – говорил Харриман, – а то вскоре остались бы без работы. Я собираюсь как следует прижать энергетическую компанию. Диксон намазывал булочку маслом.
– Да неужели? Как же это?
– Мы установим за углом, то есть, на обратной стороне Луны, высокотемпературные реакторы, вроде того, аризонского, что взорвался. Управление будет дистанционным, так что, если один из них взорвется, вреда особого не будет. В неделю я стану производить столько Х-топлива, сколько Компания – за три месяца. Не думай, тут никаких личных счетов. Просто хочу иметь источник топлива для межпланетных кораблей. Если нельзя делать его здесь, будем производить на Луне.
– Любопытно. А урана на шесть реакторов где возьмешь? По последним данным от комиссии по ядерной энергетике – все поступления распределены на двадцать лет вперед.
– Ха-ха, «где мы возьмем уран»! Не строй из себя незнайку. Там же, на Луне, и возьмем.
– На Луне? Там есть уран?
– А ты не знал? Я думал, ты именно поэтому и вошел в дело…
– Нет, не знал, – протянул Диксон. – Чем ты можешь это доказать?
– Ну я же не ученый… Но это же всякому ясно! Спектроскопия и тому подобное… Любого профессора спроси, только слишком много любопытства не выказывай, раскрывать карты пока что рано. – Харриман поднялся. – Все, я должен бежать, иначе не успею на роттердамский «шаттл». Спасибо за обед. Схватив шляпу, он стремительно вышел. Харриман встал: