ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПРОДАЛ МИР.
ГЛАВА I. (6).
.
Мэтт старается бежать как можно быстрее, подальше от того места, где ему грозит опасность и расправа местных крестьян. Звуки ночного леса не доходят до ушей. В голове слышен только топот собственных ног и тяжелое, хриплое дыхание. Перед глазами мелькают ветки с кровавыми остатками последних листьев, колючие хвойные лапы, и частые стволы деревьев. Тяжелые мешки со съестными припасами и золотом давили спину, с каждым часом их вес становился все более ощутимым. Несмотря на холодный осенний, начинающий отдавать морозцем воздух, Мауэру было жарко. Он то и дело утирал рукавом камзола пот со лба. Хочется остановиться и отдышаться, присесть на какой-нибудь камень или пень и отдохнуть. Насилуя себя, как волк, чувствующий опасность, Мэтт решил не останавливаться до рассвета и бежать без отдыха. Ветки хлестали по лицу, колючие кусты цеплялись за штанины и норовили порвать их. За Мэттью сейчас гнались не крестьяне, а его собственный страх и желание выжить. А по окончании пути жить хорошо и богато.
.
Где-то над горизонтом появились кровавые стрелки рассвета. Скоро все небо окрасится в розовато-алый цвет. Дальше бежать нельзя, пришло время остановиться и поискать пристанище для для дневной передышки. Он огляделся вокруг, выискивая яму или расщелину, похожую на ту, в которой он укрывался вчера. Ему повезло, неподалеку находилась полуразрушенная, заброшенная, по-видимому несколько лет назад медвежья берлога. Если ее укрепить новыми ветками, получится укромный шалаш, в которм можно будет переждать день. А наброшенные сверху свежие ветки отпугнут непрошеных гостей, подумают, что внутри спит медведь. Мауэр достал нож и стал срезать ветви с елей и лиственницы. Для удобства набросал внутрь берлоги хаойных веток - мягче будет спать. Закончил работу, положил мешки внутрь шалаша и отошел подальше, чтобы внимательнее осмотреть свою рпботу. Не будет-ли он виден сквозь ветки деревьев любопытному глазу. Мэтт постарался на славу: ветви плотно прижаты друг к другу, ни одгого солнечного просвета не видно. Слбственная работа удоалетворяла вполне. Он широко зевнул, потянулся и на четвереньках заполз в свое дневное логово.
.
Мэттью продолжал свой бег по ночам на протяжении двух недель. Но у него закончилась еда, а собирать ягоды и грибы днём становилось все труднее. Он так уставал во время ночных кроссов, что днем на поиски пищи не оставалось сил. "Я уже далеко ушел и от аббатства, и от днревни, где была эта девчонка, - размышлял Мэтт, - можно уже и в городе на ярмарке появиться. В этих местах меня никто не знает. Если вести себя скромно, то никто не обратит внимания на крестьянина с мешком на плече. Лишь бы сам мешок с монетами не привлек к себе ненужного внимания." Мауэр хитер и быстро нашел решение. Насобирал мха, проложил им внутри другого мешка, в котором хранились припасы и аккуратно погрузил в него мешок с монетами. Теперь мешок казался мягким и при поверхностном прикосновении, можно подумать, что внутри нет ничего жесткого, одна ветошь. А если не делать резких движений, монеты не будут позвякивать. Да и плотная прослойка мха приглушала звук.
.
Мэтт отыскал пруд. Вдоволь напившись, стянул с себя провонявшуюся человеческими выделениями грязную одежду, и обнаженный залез в ледяную воду. Стараясь не обращать внимание на тысячи впивающихся в кожу ледяных иголочек, он старательно тер ладонями свое тело. Вода обжигала холодом и грозила свести все конечности. Мэтт стараясь не дышать, быстрыми движениям растирал себя как мог. Вдохнув побольше воздуха в легкие, Мауэр нырнул с головой, чтобы смыть сальную грязь с волос. Он ещё немного потер голову и стуча зубами вылез из воды. Дрожащими руками вытерся изнанкой грязной одежды, достал из мешка запасное чистое белье и натянул на покрытое гусиной кожей тело. Теперь у него более ли менее приличный вид. Можно идти в город. Он завернул две золотые монеты а тряпицу и спрятал во внутреннем кармане камзола. Лишь бы золотые монеты, которыми Мэтт будет расплачиваться не вызвали ни у кого подозрений. Не может быть у бедного крестьянина золота.
.
Черная Мантия не солгал. Он обещал, что отныне ему будет сопутствовать везение. Никто на ярмарке не обратил на него внимания. Бакалейщик молча принял в качестве оплаты за копченое мясо, сыр, вино и хлеб золотую монету, и отсчитал сдачу. Это помогло Мауэру расслабиться. Теперь он бесстрашно ходил по лавчонкам и лоткам. У обувщика приобрел новые сапоги, у галантерейщика более теплый камзол, который тут же накинул поверх старого. Раскошелился на даже шляпу. Облегченно взохнул, набрал полной грудью воздуха и направился в трактир. После такого тяжкого пешего пути по ночам он заслужил горячую похлебку и пару кружек эля.
.
Впервые за неделю он наелся досыта. А после двух кружек эля сильно раздобрел. Осмотревшись по сторонам, Мэтт заметил чумазую девушку, с немытыми спутавшимися волосами, которая непрерывно хохотала и то и дело обнималась с посетителями. Мауэр жестом пригласил ее за свой стол.
- Как тебя зовут красавица? - обратился он к подошедшей замарашке, от которой сильно пахло смесью женского и мужского пота, и немытым телом. От грязных юбок разило мочой.
- Меня зовут Ангела, крпсавчик, -приторно ответила девица.
.
Мэтт сильно шлепнул ее ладонью по заду, отчего неприятный запах ее одежды разнесся сильнее. Но притупленный горячительным элем нюх Мауэра лишь едва уловил его. Сморщив нос, он спросил:
- Ты есть хочешь?
- Не откажусь, - продолжала заигрывать Ангела.
Мэтт оживился, заказал ещё еды и эля, без церемоний обнял девицу за талию и начал нашептывать ей на ухо незаслуженные комплименты. Ангела громко хохотала и совсем не возражала и даже не покраснела, когда Мауэр засунул свою ручищу в ее корсет. В этот момент он пировал и наслаждался жизнью. Когда стемнело и почти все посетители таверны разошлись, Мэтт снял у хозяина комнату на ночь. Потребовал себе бутылку вина и повел сильно захмелевшую, уже целый час мучавшуюся икотой Ангелу наверх в свою комнату.