- Ладно, значит, пять дней, начиная с завтрашнего. - Он встал и направился к выходу.
- Вы кое-что забыли, - остановил его я.
- Что я забыл?
- Чек с первым взносом.
Проклиная меня, он снова сел и выписал чек. Я еще раз заработаю здесь кучу денег. Это был хороший кусок.
- Вот, пожалуйста, - сказал он.
- Спасибо, Серж, - ответил я - и спрятал чек в маленькую кожаную сумочку, которую всегда носил с собой. У всех мужчин здесь, на юге, были такие сумочки.
Вернувшись в отель, я снова переоделся. Полотняные брюки и рубашка навыпуск. Весь этот день меня преследовала одна мысль, преследовала, даже когда я отсматривал фрагменты. И поэтому я сказал:
- Знаете что, Серж, поезжайте-ка вы без меня обратно в Канн. А я приеду попозже.
- А чем вы намерены здесь заняться? У вас тут есть подружка?
- Нет, - отвечал я, - просто мне хотелось бы побольше узнать об этой истории.
Но подразумевал я отнюдь не шедевр Торрини. Я подразумевал совершенно другую историю.
- Мне надо теперь побыть одному. "Мажестик" кишит киношниками. Я их больше не могу видеть. Оставьте меня одного, Серж! Я вернусь на такси. Часа через два-три. OК?
- OК. - Покидая зал, Серж еще добавил: - Если бы я вовремя приобрел какую-нибудь приличную специальность, я б никогда не застрял в этом паскудном ремесле.
Его "кадиллак" стоял перед студией. Я помог ему влезть и помахал, когда он отъехал. А потом я вышел на улицу и направился к ближайшей стоянке. Шоферы стояли группкой и разговаривали.
- Чья сейчас очередь? - спросил я.
- Моя. - И худой, обгоревший на солнце человек вышел вперед. Лицо у него было морщинистое и задубелое, как лицо рыбака от соленой воды.
- В Сен-Поль-де-Ванс, - сказал я. - А там вам придется меня подождать. Час, от силы два. А может, я уложусь и в полчаса. После чего мы поедем в Канн. Вы согласны ждать?
- Сколько пожелаете, - отвечал шофер, - ведь это ваши деньги, мосье.
Все выглядело точно как в описании миссис Коллинз.
И оливковые рощи, и множество пальм, и сохранившаяся крепостная стена, и площадь с большой оливой.
Мужчины в беретах играли на красном песке в боулинг. Дальше дорога становилась для машин слишком узкой.
- Мне туда не проехать, - сказал шофер.
- Я знаю. Останьтесь здесь. И, как я уже говорил, вам, может, придется ждать. Если хотите, я заплачу то, что вам уже должен.
- Не надо, - отвечал он, - вы не похожи на жулика.
Я пошел по дороге, вымощенной булыжником, оскальзываясь снова и снова. Здесь было трудно не упасть. И лучше всего было бы и в самом деле идти босиком.
Потом я оказался перед домом, который так наглядно описала мне миссис Коллинз. Уже начало смеркаться. Двери стояли нараспашку, я вошел и оказался в огромном беленом помещении. Здесь стояли каменные статуи мужчин и женщин, у которых недоставало то рук, то ног, а то и вовсе головы. И отсюда же начиналась непривычно широкая лестница, ведущая на различные уровни, и на каждой лестничной площадке была дверь. Словом, все до сих пор, оставалось точно таким же, как это видела миссис Коллинз одиннадцать лет назад.
Я поднялся по серым стертым ступеням, громко крича при этом:
- Алло, есть тут кто живой?
На третьем уровне лестницы отворилась дверь, и из нее вышла босая женщина в черном халате. Она была неопределенного возраста и поражала своим уродством. Я вспомнил миссис Коллинз, которая утверждала, будто в этой женщине есть что-то трагическое и будто по ней сразу видно, что когда-то она была очень хороша собой. Интересно, когда? Миссис Коллинз видела ее одиннадцать лет назад.
- Добрый вечер, мадам, - сказал я. Это, значит, и была домоправительница Мария.
- Добрый вечер, мосье, - отвечала она. - Что вам угодно?
- Меня звать Руайан, Роже Руайан. Я понимаю, что должен был предупредить о своем приходе, но не могу ли я поговорить с мосье Мондрагоном?
Не ответив на мой вопрос, она шире распахнула дверь и вошла. Я последовал за ней. Это оказалось помещение со старинной мебелью и множеством слонов из всевозможного материала. Потом помещение с коллекцией кукол. Домоправительница Мария шагала передо мной по древним каменным полам, и здесь тоже все выглядело точно так, как во времена миссис Коллинз, которая, возможно, лежала теперь в морозильнике морга, на станции Сен-Рафаэль, если только ее до сих пор не вскрыли, после чего зашили и переложили в цинковый гроб. Теперь передо мной было помещение с камином и множеством петухов.
Домоправительница зажгла торшер.
- Садитесь, пожалуйста, - сказала она.
- Благодарю, мадам, - ответил я и опустился в кресло. К моему великому удивлению, она уселась в другое кресло, как раз напротив моего.
- Итак, что вам угодно?
- Извините, мадам, но я хотел бы поговорить с мосье Мондрагоном... Я ведь уже сказал вам об этом... - тут я запнулся. - Вы, может быть, меня не поняли?
- Я прекрасно вас поняла, мосье Руайан, - ответила женщина в черном. - Но поговорить с мосье Мондрагоном, к сожалению, нельзя.
- Почему нельзя? Его сейчас нет?
- Да, - отвечала женщина в черном, - его сейчас нет.
- А подождать его можно?
- Боюсь, это не имеет смысла.
- Как не имеет? Он что, совершает длительное путешествие?
- Пожалуй, это можно и так сформулировать.
Я начал нервничать.
- Но ведь должен он когда-нибудь вернуться домой? Разве он вам не пишет? Разве вы не имеете с ним никакой связи?
- Больше не имею, мосье Руайан, - отвечала женщина в черном и пошевелила грязными босыми ногами. - Он больше никогда не вернется домой.
- Не понимаю, мадам... Как вы можете это говорить?
Вместо того чтобы ответить, она задала мне встречный вопрос.
- А кто вы, мосье Руайан? Я хочу сказать: кто вы по профессии?
- Писатель.
- Вы пишете всякие истории?
- Да, мадам.
- Правдивые тоже?
- Правдивые тоже. Как выйдет.
- Понимаю.
Она серьезно на меня поглядела.
- Мадам, где сейчас мосье Мондрагон?
- На кладбище, - тихо ответила она, - на кладбище Сен-Поль-де-Ванс.
Я сглотнул.
- Он умер два года назад, - сказала она. - В марте восемьдесят первого. Перед этим он долго лежал в одной клинике, в Ницце. А потом я перевезла его сюда и похоронила на местном кладбище.
- Это невозможно, - воскликнул я, перестав что-либо понимать.
- Это почему же невозможно?
- Миссис Коллинз... одна дама из Америки... Она всего два месяца назад получила от него письмо! - Воскликнул я.