— Ну как, есть у меня надежда? — произнес в тишине Джей-Джей. — Есть ли шанс, что ты когда-нибудь вновь впустишь меня в свое сердце?
Вилла погрузилась в воспоминания. Заезжий торговец с пачками книг… сын банкира — невероятный богач по меркам этого города… и вот теперь — парень в синем блейзере с золотой вышивкой.
— Знаешь, я ведь тоже боюсь. Боюсь опять ошибиться, боюсь снова пережить боль и разочарование, — призналась она.
— Дай мне еще один шанс. Вот скажи, где бы ты сейчас была, если бы твоя мама когда-то не дала твоему отцу второй шанс?
Он спрыгнул с поваленного дерева и встал перед Виллой по колено в воде. Его глаза были такими голубыми, и даже нос, казалось, вновь обрел былую правильную форму. Колени Виллы касались его груди. Она физически ощущала, как его тянет к ней. Джей-Джей вскинул руки, готовый в следующее мгновение заключить ее в объятия. Вилла поняла, что не сможет устоять против этой волны тепла и любви.
— Давай устроим себе еще один замечательный день. Пусть все будет так, как мы захотим, — предложил Джей-Джей. — А если получится, то пусть и следующий день станет таким же.
Внутри у Виллы все горело. Нейротрансмиттеры и гормоны с трудом справлялись с навалившейся на них работой. Она поняла, что испытывает к этому человеку то самое чувство, которое нельзя спутать ни с каким другим. Знакомая мелодия продолжала звучать у нее в голове.
Джей-Джей потянулся к Вилле, и их губы соприкоснулись. От этого мягкого, ласкового, вроде бы даже успокаивающего поцелуя в сердцах у обоих вспыхнул самый настоящий пожар. Джей-Джей целовал лицо Виллы, ее шею и плечи, обвивал ее тело руками. Неожиданно он едва слышно прошептал те слова, которые сломили ее последнее сопротивление.
— С тобой в мою жизнь вошла любовь, — процитировал он старую песню, которая так нравилась Вилле.
— Да, — прошептала она в ответ, — а в мою — с тобой.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Наступает вечер. Солнце садится за горизонт, за бескрайними полями. Вилла вот-вот должна вернуться с работы после очередного сумасшедшего дня в редакции. Я издалека услышу тарахтение мотора ее старенького «форда». Я уже давно научился отличать ее машину от других по этому звуку, несмотря на то что таких старых колымаг в этих краях полным-полно.
Я теперь живу, можно сказать, неизвестно где, на краю мира. В то же самое время это место я могу смело назвать центром Вселенной. Все зависит от того, под каким углом посмотреть на карту. Это теперь мой дом. Я считаю себя счастливым человеком: ведь мне повезло после стольких путешествий по всему миру найти наконец уголок, где я стал своим, одним из местных жителей, а не заезжим чужаком.
Я пишу эти строки, сидя в своем кабинете-сарайчике, на скорую руку сооруженном в нескольких ярдах от старенького алюминиевого трейлера. Косые лучи заходящего солнца подсвечивают фотографии на стене передо мной. Из всех этих снимков три мне дороги больше других. На первой фотографии запечатлен мой друг Митрос Пападаполус. После того как я сбежал с Фолегандроса, он простоял неподвижно еще почти двое суток. Мировой рекорд был установлен и, к счастью, даже зафиксирован. Митрос заручился местом в Книге рекордов и в мировой истории и проявил снисхождение к моей слабости: когда ему рассказали о том, что со мной произошло, он все понял, простил меня и даже прислал в подарок — в знак примирения и понимания — бутылку хорошей узо.
Теперь я перевожу взгляд на следующую фотографию. На ней мы с Виллой стоим на фоне Тадж-Махала. Нас сфотографировали как раз в тот момент, когда я делал ей предложение. Если присмотреться повнимательнее, то на заднем плане на снимке можно разглядеть кое-кого из моих старых друзей. Вон, в левом углу, один из них замер на одной ноге, а другой машет фотографу рукой, колыхая при этом в воздухе завитками самых длинных в мире ногтей.
Ну а третья фотография была сделана на поле около одной из местных ферм. Здесь в объектив попали тысяча сто четыре человека, стоящих в очереди к красному амбару. На заднем плане видно вытянутое углубление в земле — двести тридцать один фут десять дюймов в длину, — один в один совпадающее по размерам с габаритами фюзеляжа «Боинга-747». Собравшиеся люди — друзья и соседи хозяина фермы — пришли сюда, чтобы всем вместе довершить начатое им дело. Да-да, они решили доесть остатки реактивного лайнера. На это у них ушло восемь часов и сорок одна минута. Прямую трансляцию с места событий вели десятки телеканалов, общая аудитория которых в тот день составила больше миллиарда человек. При этом я могу вполне авторитетно заявить, что официально ни один мировой рекорд установлен не был.