— Очень смешно, — огрызнулся Уолли.
— Думаешь, я пошутил?
— Лень мне с тобой препираться. Но при случае я тебе это припомню, — грозно пообещал Уолли и опустился в плетеное садовое кресло, которое под его тяжестью жалобно крякнуло. — Ну что, как там сегодня? — поинтересовался он у собеседника. — Виллу видел?
— В кафе ее с утра не было. Да и потом она нигде в городе не показывалась.
— А что люди? Говорят о ней что-нибудь? Может, какие-то новости есть или слухи?
— Да нет. Все тихо. Из новостей — только то, что опубликовано в газете.
— Ну и ладно. Не больно-то и хотелось. Это я так, по привычке спрашиваю.
— Вот и отлично, — поспешил согласиться Нейт. — Не хотелось — так не хотелось. Ну, пошли. Нужно кое-что доделать, и задача, которую ты мне поставил, будет, можно сказать, решена.
— Да ладно? Что ты придумал?
— Пойдем. Сейчас покажу.
Тяжелые деревянные двери амбара со скрипом отворились, подняв целое облако пыли. Пискнув от страха, спряталась в груде соломы мышь. Сквозь щели в крыше в амбар проникал солнечный свет, выхватывая из полумрака стоявшую посредине какую-то странную металлическую конструкцию. Эта штуковина была не меньше пятнадцати футов в высоту и чем-то напоминала огромный холодильник, облепленный снаружи проводами, коленчатыми рычагами и приводными ремнями.
— Вот, — сказал Нейт, — заехал в хозяйственный на обратном пути и заказал новый двигатель. Подумал-подумал и решил не мелочиться — пусть будет пять лошадиных сил. Тогда эта дробилка-молотилка точно свою работу сделает.
— Мотор-то дорого обошелся?
— Об этом не беспокойся. Не поверишь: Мисси сказала, что отдаст его мне бесплатно. Как-нибудь потом рассчитаемся.
— Да она по тебе еще с пятого класса сохнет, — заметил Уолли.
— С ее стороны это просто дружеская услуга, в благодарность за то, что я помогал ей делать домашние задания.
— Кому ты только не помогал с домашними заданиями…
— И вот результат: теперь я сам задаю и проверяю домашние задания.
Нейт и Уолли надели большие звукоизолирующие наушники, как у настоящих пилотов, и Уолли, нагнувшись над панелью управления странным устройством, энергично дернул пусковой шнур. Машина вздрогнула, несколько раз чихнула дымом, а затем, как живая, застонала и обреченно замолкла.
— Ты бензина туда сколько налил? — поинтересовался Нейт. — Думаешь, достаточно?
— А мне почем знать? Ты же не приделал к этой штуковине датчик уровня топлива.
— Да, это единственное упущение в моей гениальной разработке. Ладно, давай попробуй еще раз.
Уолли вновь дернул за шнур, и машина ожила.
Нейт снял с нее переднюю панель и внимательно осмотрел работающие внутри механизмы. Его руки замелькали в опасной близости от движущихся рычагов и злобных зубастых шестеренок. Орудуя гаечным ключом и здоровенной отверткой, он что-то подтянул, что-то ослабил и наконец обернулся к другу с довольной улыбкой.
— Ну что, аппарат готов, — гордо заявил Нейт. — Теперь дело за тобой.
Чтобы не перекрикивать работающий мотор, Уолли молча показал другу поднятый вверх большой палец, а затем вышел из амбара, прихватив с собой ножовку по металлу и весьма устрашающего вида ножницы. Он направился прямиком к заднему обтекателю фюзеляжа «боинга», примерился, приставил к металлическому брюху лестницу и поднялся по ней на несколько ступенек.
Уолли окинул взглядом гладкую металлическую громадину. В тот грозовой вечер десять лет назад он впервые увидел вблизи настоящий реактивный лайнер. Ему никогда не доводилось летать на самолете; более того, он и в аэропорту-то не бывал ни разу. И все же ему было чем гордиться: на данный момент Уолли успел проесть большую полосу обшивки от носового обтекателя до сорок первой секции (судя по маркировке на нервюрах и шпангоутах). Проеденная, словно гигантским грызуном, полоса тянулась от кабины пилотов к хвосту и уже пересекла линию крыльев.
Стоя на стремянке, Уолли внимательно разглядывал открывшиеся его взору части конструкции, спрятанные под обшивкой самолета. С чего бы начать сегодня? Он постучал по алюминиевой шкуре кончиками ножниц и, примерившись, начал резать. На то, чтобы отделить от фюзеляжа квадратный кусок четыре на четыре фута, у него ушло минут десять энергичной работы огромными ножницами и пилой. При этом алюминиевые опилки сыпались ему в лицо и застревали в волосах. Уолли ничего не имел против. Ему даже нравилось прикосновение этих мелких частиц теплого металла. И запах, горьковатый, едкий, ему тоже нравился.