На следующий день споры продолжилось, но под контролем профессора Шварца.
После обеда на совете профессоров появляется Эрик и объявляет о выходе из эксперимента. Его бросилось уговаривать, но результат был обратным — новый нервный срыв. Эрика госпитализировали.
Нам было жаль Эрика. Он упал на середине дистанции по времени, но — по сути — когда уже было пройдена самая тяжелая часть. Мы уже научились пользоваться дополнительной памятью, и убедились в безвредности имплантированных кристаллов. Изменились условия нашей жизни — жены и подруги — у кого они были, конечно — могли оставаться на выходные. Резко уменьшилось количество запретов и ограничений.
Каждый месяц мы проверяли наше IQ — интеллектуальный уровень. При первой проверке он оказался равен 128. Спустя пол года он поднялся до 135. Скорость мышечной реакции возросла на 15–20 %, интеллектуальной — на 30–50 %.
В один из дней нас собирают для необычной беседы. Профессор Гроссман рассказывает, что в печати стали появляться неприятные публикации о нашем эксперименте. Сплетни и высосанные из пальца предположения о творящихся здесь безобразиях. К нам пытаются прорваться журналисты. У руководства лаборатории не оставалось другого выхода, как согласиться на нашу встречу с журналистами.
— Мы не стали спорить, чтобы иметь пространство для манёвра, — поясняет профессор. — и лишь потребовали прямого эфира. Придёт известная скандалистка с канала АВС.
Он хорошо подготовился — принёс записи нескольких интервью этой дамы.
— Наука, как и многое другое — ей безразлична. Ей нужен скандал. Эта её стихия. Этим она живёт.
Мы соглашаемся и вырабатываем стратегию поведения. Её основное оружие — выбить интервьюируемого из колеи. Но мы привыкли работать в стрессовом режиме.
Для встречи с ней выбирают двоих — Оскара и меня. Оскар — доктор наук, а я… наверное очень респектабельно выгляжу.
Телевизионщики расположились в малом конференц-зале. Мы не видим подготовки, и появляемся только за десять минут до передачи — ровно столько времени надо, чтобы на наши лица нанесли немного грима.
Редактор передачи настоял, чтобы никто из персонала лаборатории не присутствовал на интервью. Тем лучше.
Мы заходим, усаживаемся на подготовленные для нас стулья, я пытаюсь захватить инициативу — представляю, не дожидаясь просьбы ведущей, моего коллегу, доктора наук…
Оскар подхватывает эстафету и представляет меня, придумав тут же, на ходу, что из-за участия в эксперименте я был вынужден отодвинуть защиту докторской.
Ведущая тут же парирует:
— Что же заставило молодых и перспективных учёных оставить работу и стать подопытными кроликами?
— Жажда! — с восторгом отвечает Оскар.
Ведущая готовилась к передаче, но ответ Оскара не вписывается в подготовленные рамки. Она просит пояснить, что он имеет ввиду?
— Жажду знаний! Испокон веков люди рвались вперёд, к неизведанному — они жаждали узнать — что там, за горизонтом? Они жаждали испытать себя — и во имя этого штурмовали неприступные вершины. Они жаждали помочь другим — и ради этого бросались в гущу боя…
Ведущая пытается прервать Оскара, который говорит с вдохновением и пафосом, но вид у него такой, что вот-вот рассмеётся — так что непонятно — всерьёз он? Или шутит? Она поворачивается ко мне, быстро повторяет вопрос, и я не меньшим восторгом рассказываю о любопытстве, которое движет человечество вперёд.
— После любви любопытство — самый сильный движитель человечества.
Она пытается спросить про личные мотивы, просит говорить по-простому, но мы отмахиваемся — кому интересны личные мотивы, когда идёт речь о судьбоносном для всего человечества прорыве в науке?
— Вы не боитесь? Что этот прорыв может резко усугубить неравенство людей? Те, у кого есть тугой кошелёк, будут первыми имплантировать себе кристаллы памяти? Чтобы обеспечить быстрое продвижение по карьерной лестнице. Получится, что чем богаче человек, тем большими шансами для карьерного продвижения он будет обладать.
Мы успокаиваем её — такие нужны не всем. Машинисту тепловоза, повару в кафе, слесарю с завода они не нужны. Как не нужно всем университетское образование. Когда опыты закончатся, и начнётся серийное производство кристаллов, стоимость имплантации не будет превышать стоимости одного учебного года в университете.
“Скандалистка” начинает перебивать нас, задавая следующий вопрос прежде, чем мы успеваем ответить на текущий. Но мы к этому готовы.