Лео с изяществом объясняет, что именно поэтому и был выполнен этот небольшой и уже проверенный опыт. Мы остались на несколько дней без работы. Значит, для двоих участников опыта никакой эмоциональной, а равно любой другой нагрузки не предвидится. Степень новизны опыта уже не столь велика — это третье и четвёртое копирование.
Шварц ухитряется остановить изящную логически безупречную речь Лео и напоминает, что все мы — сотрудники его лаборатории и обязаны работать в соответствии с принятыми в лаборатории правилами.
Лео соглашается и предлагает — для того, чтобы такое недопонимание более не возникало — создать новую группу из трёх человек, которая будет обладать безусловной самостоятельностью в проведении экспериментов.
Эти три человека — мы.
Лео продолжает развивать идею. Группа сможет привлекать к работе других специалистов — если в этом возникнет необходимость. Готова заниматься и другими проблемами, выходящими за рамки обычных научных исследований, если такая необходимость возникнет. Например, поисками источников финансирования.
Я слежу за Лео с восхищением. Если это выступление оценивать, как образец ораторского искусства, то у него все шансы войдёт в десятку лучших выступления столетия. С изяществом Великого Мастера он даёт понять присутствующим, что с этой минуты мы может продолжить и без них. Для нас не станет проблемой самим найти источники финансирования. В мире достаточно научных центров — не хуже нашего — которые будут счастливы предоставить нам карт-бланш на продолжение исследований. Но мы любим и уважаем всех присутствующих в этом кабинете, поэтому будем рады, если они сумеют создать нам условия, позволяющие продолжить работу в коллективе, к которому мы привыкли.
Я вспоминаю, что пару месяцев назад Лео настоял на небольших изменениях в контрактах, которые нам предложили подписать перед приёмом на работу. Казалось — мелочи: например, предложил связать нашу “открытость”, то есть наше согласие на проведение любых тестов, не угрожающих на прямую состоянию здоровья — с последовательной поддержкой наших инициатив, касающихся научных исследований. Теперь эта мелочь может дать повод для расторжения договора. Конечно, они могут прибегнуть к помощи адвокатов, но закон обычно становится на сторону работника, а не работодателя. К тому же, никто не отнимал у нас права подать классическое заявление об увольнении и через месяц стать совершенно свободными. Будут издержки при таком увольнении — наши зоны памяти, помеченные на ИВЦ пятью символами, станут недоступны. Но мы в состоянии их восстановить, хотя это и займёт время. Впрочем, тема столь щекотливая, что прибегать к помощи адвоката — последнее, на что они пойдут.
Мы с Оскаром восхищаемся Лео. Этого никто не видит, мы обмениваемся мнениями через электронные чокеры. Слава богу, им не пришло в голову попросить нас снять эти чокеры перед совещанием.
Шеф молчит. Он прекрасно понимает, как не просто спорить с тем, у кого IQ перевалил за двести.
— Мне вспомнилась фраза, — наконец говорит профессор Шварц, — если тень станет человеком, человек станет тенью. Не помню откуда она, кажется из какой-то сказки.
Лео расплывается в улыбке.
— Абсолютно точно, это из сказки вашего однофамильца, известного русского сказочника прошлого века — Евгения Шварца. Я рад, что вы вспомнили эту сказку. В её конце один из героев высказывает замечательную и очень точную мысль: станет тень нашим другом или врагом — зависит только от нас.
— Мы уже перешли на уровень друзей и врагов? — возмущается доктор Анна.
Я отрицательно качаю головой.
— Лео всего лишь цитировал старую сказку. В те времена понятия добра и зла отличались от нынешних и взаимоотношения между людьми были другими. В одной из сказок братьев Гримм отец отводит детей в лес на съедение волкам. Не надо цепляться за слова, лучше обратим наше внимание на то, что заключено в словесной оболочке.
Шеф обещает подумать над предложением Лео и просит нас вернуться на рабочие места.
Мы победили.
В тот же день я случайно слышу обрывок разговора доктора Анны с Шефом.
— Профессор, у меня такое ощущение, что мы выпустили джинна из бутылки, — говорит Анна.
Профессор Шварц смеётся.
— Не принимайте этого близко к сердцу. Это случилось давным-давно, в ту минуту, когда люди решили заняться наукой..