Я готов молиться, петь гимны, осанны и стать на колени перед собственным подсознанием — лишь бы оно обратило внимание на появившуюся в голове дополнительную память. Иногда мне кажется, что моё подсознание смеётся надо мной — оно тысячи лет обходилось без этих кристаллов и дальше без них проживёт.
В одну из ночей мне приснился храм святого Петра в Ватикане. Я захожу в него, и вижу — все внутренние стены превратились в книжные полки. Католический храм превратился в храм науки. Вместо скульптур установлены приборы, демонстрирующие физические опыты. По куполом подвешен маятник Фуко. Вместо гири к длинной нити подвешен человеческий мозг, одетый в шлем с чепчиком — как у нас. Табличка объясняет, что мозг — самый тяжёлый предмет на земле, ибо вмещает в себя всё вселенную.
Я подхожу к алтарю и хочу стать перед ним на колени и попросить доступ — не для себя, для моего подсознания — к дополнительной памяти.
Поднимаю голову и вижу — вместо бога — увеличенный до исполинских размеров микрочип. Он требует признать себя творцом вселенной. Я сомневаюсь, ибо как мог появиться микрочип — пусть даже исполинских размеров — до появления вселенной? Я вступаю в спор, который превращается в нелогичный обмен упреками.
И снова я сижу перед Анной и восхищаюсь её терпением. Закрываю глаза и пытаюсь выбить слезу жалости у собственного подсознания — сколько можно мучать нас?
Сегодня мы вспоминаем сказки. Я пытаюсь представить себя в роли героя той или иной сказок, прочитанных в детстве, Анна следит за активностью моего мозга.
— У тебя происходят изменения, — показывает она на графики. — Ранее вслед за вспышками в мозгу следовала немедленная реакция — вот эти небольшие пики на графике А-6. Интервалы между пиками на графике были равными. А сейчас разница между пиками возросла и пауза меняется от раза к разу. Словно мозгу надоело реагировать.
"Бери на себя контроль за кристаллом! Тогда вспышки прекратятся!” — сержусь я на своё подсознание.
Мы снова пробуем. Теперь я более внимательно слежу за возникающими раз в минуту вспышками. Они сердят меня. В какой-то момент искорки словно вздрагивают от моего неприятного взгляда. Я гоню их прочь, не стесняясь в выражениях. И они, словно испугавшись, прижимаются друг к другу и по прямой скользят куда-то вдаль, оставляя за собой две тоненькие светящиеся полоски. Я наблюдаю за ними, затем, приказываю им повернуть направо. Они послушно поворачивают. Я прошу их повернуть ещё раз направо. Теперь они скользят вдоль собственного следа, но уже в другую сторону. Я ловлю момент, когда они проходят мимо начальной точки и прошу ещё раз повернуть. Получаю замкнутый прямоугольник.
Анна дергает меня за руку.
— Смотри!!!
На правом экране зафиксирован прямоугольник образованный сдвоенный линией.
— Получилось!!! — она от восторга бьёт по столу с такой силой, что клавиатура подпрыгивает от возмущённая столь недружелюбным отношением.
Я смотрю на левый экран. График эмоционального напряжения — в той области, которая у нас называется “зашкаливает”. Пульс — 175, я тут же обнаруживаю, что у меня дрожат руки. Анна ловит направление моего взгляда и начинает гладить по левой руке.
— Успокойся, сейчас всё восстановится. Сделаем перерыв, поиграем на биллиарде.
Биллиардный стол стоит в холле включён в список необходимых для опытов инструментов. Отвлечься от работы и дать себе разрядку могут все, но испытуемые пользуются неоспоримым преимуществом. Поэтому лаборанты при нашем появлении прекращают игру, и передают нам кии.
Играем мы с Анной плохо, просто гоняем шары взад-вперёд по суконному полю. Но отвлекаемся от опытов.
— Ты видела, что мне сегодня снилось?
Анна кивает:
— Я просмотрела утром твои сны. Тебя какая-то странная библиотека снилась — на фоне высокого эмоционального напряжения.
— Какая-то библиотека? — я рассказываю о храме науки.
— Боже! — смеётся доктор Анна. — А я не поняла. Видела, что стеллажи уходят ввысь — но это нормальный для сна гротеск! Значит, вымолил у Электронного божества доступ!
Ловлю себя на мысли, что фраза “Я просмотрела твои сны” перестала мне казаться странной.
По выходным нас навещают родственники. Их строго предупредили — никаких разговоров, способных взволновать нас! Словно мы больные, нуждающиеся в тишине и спокойствии для выздоровления.
Из шести человек, участвующих в эксперименте, двое женатых — Эрик и Рупер, но только у Эрика есть ребёнок. Во время посещений он носится вокруг отца, бегает, прыгает, дёргает его. Если это и вызывает какие-то волнения у Эрика, то только идущие ему на пользу.