— Я так понимаю, вы продолжаете работать над книгой Артура, мой юный друг, — тихо сказал он. Смотрел он не на меня, а в окно, и потягивал при этом бренди.
Я тоже сделал глоток.
— Да, продолжаю.
— Достойное решение. Ему бы это понравилось.
— Мне тоже так кажется.
— Хотя, возможно, не очень благоразумное.
— Правда? Почему?
— Вы можете пострадать.
— Уже, — сказал я и потрогал еще не до конца заживший нос.
— Еще хуже пострадать.
— Вы мне угрожаете?
Гейб улыбнулся — ну или его губы улыбнулись. До глаз улыбка не дошла.
— Скажем так, я пытаюсь вам помочь.
— Тогда расскажите, почему вы с Санни подрались в «Чейсенс».
Он приподнял бровь.
— Так Санни вам не сказал?
— Не успел. Кто-то его остановил. Что он собирался мне сказать?
— Поверьте мне, мой юный друг, чем меньше вы знаете, тем лучше. Возвращайтесь в Нью-Йорк. Оставьте эту историю в покое.
— А иначе?
— Я о вас же беспокоюсь. Один человек уже умер. Не подвергайте свою жизнь опасности. Уезжайте.
— Я не уеду, пока не узнаю всю историю целиком. Расскажите мне, и я уеду.
Из гостиной кто-то позвал Гейба.
— Сейчас иду! — любезно отозвался он, потом снова повернулся ко мне. — Я вас предупредил, мой юный друг. Помните об этом.
Он величаво направился обратно к компании. Я потянулся за бренди и обнаружил, что теперь рука дрожит уже у меня.
В гостевой домик я вернулся рано. В большом доме еще оставалось десятков пять гостей, но до него было достаточно далеко, и вся эта суета мне не мешала. Я принял одну из таблеток, которыми меня снабдили в больнице, но она мне не особо требовалась. Я отключился мгновенно, как только голова коснулась подушки, а Лулу удобно устроилась на своем обычном месте.
Не знаю, что меня разбудило — дым или тыкающийся в меня нос Лулу. Я только помню, как через какое-то время я открыл глаза и увидел, что комната в огне. Из стола вытащили все ящики и вытрясли все их содержимое; расшифровки, заметки и пленки горели. Огонь добрался до штор и до покрывала. Повсюду трещало пламя. Лулу прижалась ко мне, дрожа.
Я быстро схватил ее под мышку и набросил одеяло на горящие на полу бумаги. Одеяло начало тлеть, но я пробежал по нему к двери через дым и огонь. По лицу у меня текли слезы, кожу жгло пламя. Я выбежал и упал на газон в одних трусах. Дышал я тяжело, но опалило меня только слегка. Ко мне бежал один из полицейских с поста у ворот и кое-кто из гостей тоже.
— Вы в порядке? — спросил полицейский.
Я кивнул, жадно вдыхая воздух и кашляя.
— Там есть кто-то еще?
Я покачал головой.
Он все равно забежал внутрь, посмотреть, не получится ли потушить огонь. Но было уже поздно. Оставалось только смотреть на пожар. Все гости уже высыпали на газон и смотрели.
И Гейб Найт тоже. Только смотрел он не на пожар, а на меня.
Приехали пожарные машины — как раз вовремя, чтобы не дать огню перекинуться на деревья и дом, но с гостевым домиком было покончено, как и с моей одеждой. Пожарные дали Лулу подышать кислородом и мне тоже. Кашлять, как и смеяться, с треснутым ребром довольно неприятно. Ванда, убедившись, что я жив, сбегала в дом и принесла мне фланелевый халат Вика. От него пахло согревающей мазью «Бенгей», но он был теплый.
Пожарные еще заливали обугленные остатки домика, когда за спиной у меня кто-то произнес:
— Опять курили в постели?
Это был Лэмп, одетый в ветровку.
— А ваша мама знает, что вы ночью гуляете? — спросил я.
— Она мне разрешила. Что случилось?
— Кто-то устроил костер из моих бумаг.
— Есть соображения, кто именно?
Я покачал головой.
— У нас теперь каждый считает себя литературным критиком. — Я глянул на него. — Похоже, ваша теория верна.
— И кто-то явно очень хочет вас напугать, — спокойно согласился он. — У вас была закрыта дверь?
— Да. А толку-то.
— Ладно, утром мы изучим то, что осталось после пожара. Может, что-нибудь найдем. Значит ли это, что книжке конец?
— Нет. Я скопировал пленки, когда был в Нью-Йорке, и отправил их издателю. Очевидно, поджог мог устроить любой из тех, кто здесь находился.
— Или нет.
— Или нет?
— Еще его мог устроить человек, который знает здешнюю систему безопасности и знает, как незаметно пробраться на территорию и как выбраться.
— Кто бы это мог быть?
— Вик Эрли. Он на обратном пути с похорон сбежал. Сейчас он на свободе и, боюсь, является основным подозреваемым. Идите спать. Я приеду утром.
Лэмп направился к своей машине. Рядом со мной возникла Ванда.
— Похоже, — сказала она, — придется искать тебе кровать.