Мы объехали дом с задней стороны, где находились навесы для автомобилей и кладовки, рассчитанные на дюжину квартир. Выйдя из машины, мы поднялись по наружной лестнице к одной из таких квартир. Слышно было, как работает несколько телевизоров. Их было слышно даже после того, как мы все втроем вошли в квартиру и телохранитель Гейба запер за нами дверь. Он так и остался у входа, скрестив руки на груди. Этот тип был крупнее Вика.
В квартире была дешевая тахта, обеденный уголок, торшеры и ворсистое ковровое покрытие золотистого цвета. Еще там была спальня.
— Я нахожу полезным держать отдельную маленькую квартирку, — сказал Гейб.
— Я знаю, — ответил я. — Мне Конни рассказала.
Он приподнял бровь.
— Если вы вдруг что-то замыслили, мой юный друг, то предупреждаю — поднимать шум смысла нет. Здание принадлежит мне, и квартиры я сдаю исключительно пожилым вдовам, которые плохо слышат — тем более когда смотрят сериалы.
— Ну так чего вы хотите? — я попытался сделать так, чтобы голос у меня не дрожал. Не вышло.
Гейб сделал знак телохранителю. Тот подошел ко мне сзади, зажал мне руки и аккуратно усадил на стул в обеденном уголке. Потом он достал несколько веревок и туго связал мне руки за спиной одной веревкой, а лодыжки другой.
Сходив в спальню, Гейб принес черную кожаную плетку из тех, что продают в секс-шопах. Он подошел ко мне, остановился, спокойно оглядел с ног до головы, а потом хлестнул по лицу плеткой — с такой силой, что я бы упал назад, если бы телохранитель меня не придерживал.
Щека у меня вспыхнула от боли, пострадавшая сторона лица задергалась. Потом на месте удара выступила кровь. Я чувствовал, как она течет у меня по щеке.
— Вы не прислушались к моему предупреждению, мой юный друг, — негромко сказал Гейб. — Я вам порекомендовал не лезть в это дело, чтобы не столкнуться с последствиями. Вы меня проигнорировали. Я крайне огорчен.
Он налил себе воды из крана в кухне и поднял стакан на свет, чтобы посмотреть, что там плавает. Придя к выводу, что это не смертельно, он сделал глоток, потом еще один. Потом он изящно вытер губы рукавом розового свитера, все еще завязанного у него на шее.
— Похоже, теперь мало кто боится старого Гэбриела Найта, — сказал он. — Его я тоже предупреждал, а он не обратил внимания.
— Письмо, — сказал я. — Вы послали ему то письмо.
— После всех неприятностей, которые он себе устроил, я был уверен, что угроза подействует. Особенно анонимная. Я ошибся.
Он снова дал какой-то знак своему телохранителю. Дверь у меня за спиной открылась, потом закрылась. Здание задрожало от тяжелых шагов: он спускался к машине. Гейб положил плетку на журнальный столик, сел на тахту и скрестил ноги, стараясь не помять складку на брюках.
— Что вам рассказала Конни?
— Правду.
Он рассмеялся.
— Правду? Мой юный друг, я больше сорока лет в шоу-бизнесе. Если я чему и научился, то прежде всего тому, что правда — это то, что тебе хочется считать правдой. Повторяю вопрос. Что она вам рассказала?
— Про вас двоих.
— Что про нас?
— Про ваш роман. Как Ванда застала вас в постели на дне рождения Санни. И как вы с ним из-за этого подрались.
Что-то промелькнуло у него в глазах.
— Понятно. И она не против, чтобы вы написали об этом в книге?
— Она оставила это на мое усмотрение.
— А вы что решили?
— Хотел вас спросить, что вы на этот счет думаете. — Веревка впивалась мне в кожу, пальцы начинали неметь. — Но я, в общем, уже догадался. Наверное, меня вам тоже придется убить.
Он насмешливо улыбнулся.
— Вы считаете, это я убил Артура.
— А зачем бы еще вы стали мне угрожать, связывать меня, использовать на мне свою игрушку?
— Да, я тут выгляжу очень подозрительно, не так ли? — кивнул он.
— Меня только один момент удивляет.
— Всего один?
— Почему? — спросил я.
— Почему? — повторил он.
— Да, почему. Вы тридцать лет назад переспали с его женой. И что? Больше никто не верит в безупречность политиков. Не могу представить себе, чтобы эта история на вас отразилась.
Гейб задумчиво поскреб подбородок.
— Здесь больше поставлено на карту, чем вам приходит в голову, мой юный друг. Мне нужно защищать свой имидж. Я хороший парень из маленького города. Город очень гордится тем, что я там родился. Там живут мои дети от первого брака, мои внуки. Представьте, как это на них отразится. И подумайте о Конни. Она очень хорошо воспитанная, очень старомодная южная красавица. Времена поменялись, а мы с ней — нет. Публика не хочет, чтобы мы менялись. Люди вроде нас не могут себе позволить делать такие вещи, а потом еще и попадаться на глаза десятилетней девочке, последующие психологические проблемы которой всем известны. Именно поэтому это важно.