— Хорошо, — сказал Мюллер, — протяну, только одолжи мне до завтра триста тонн горючего. — Он привстал и рванул на себя рычаг пуска тормозного двигателя.
Я плохо помню, что было дальше, потому что совершенно не переношу вибрации при посадках.
Когда я снова начал соображать, наш «Поиск» уже покачивался на посадочных амортизаторах.
— Приехали, — сказал Эрли.
Сплошная стена огня бушевала вокруг ракеты.
Циладзе снял наушники и подошел к командиру.
— Зря ты так, Эрли. Все-таки где-то должны же быть космодромы.
— Ладно, — сказал Мюллер, — могло быть хуже, правда, Малыш?
Я не ответил, потому что у меня началась икота.
— Выпей воды, — сказал Эрли.
— Пустяки, это нервное, — сказал я.
Арсен включил наружное огнетушение. Фонтаны желтой пены вырвались из бортовых сопел, сбивая пламя с горящих веток.
— Как самочувствие, Малыш? — спросил Эрли.
Я снова икнул несколько раз подряд.
— Перестань икать, — сказал он, — на всю жизнь все равно не наикаешься.
— Что теперь? — спросил Арсен.
— Газ. Пять часов. Выдержишь, Толик?
— Попробую, — сказал я.
— Лучше подождем. — Мне показалось, что Эрли даже обрадовался предоставившейся возможности оттянуть дезинфекцию. — Ты пока приляг, а мы с Арсеном побреемся.
Арсен засопел. Предложить Циладзе сбрить бороду — все равно, что просить павлина продать хвост.
Эрли достал из ящика пульта принадлежности для бритья и кучу всевозможных флаконов. Он всегда с большой торжественностью обставлял эту процедуру.
Я подумал, что командир нарочно откладывает момент выхода из ракеты, чтобы дать нам возможность подумать о главном. В полете нам было не до этого.
— Нам торопиться некуда, — сказал он, разглядывая в зеркальце свой подбородок, — нас сорок четыре столетия ждали, подождут еще.
— Ждали! — сказал Циладзе. — Как бы не так. Нужны мы тут, как кошке насморк.
«Ага, началось», — подумал я.
— А ты как считаешь, Малыш?
— Нужны, — сказал я, — От таких экспонатов не откажется ни одна цивилизация. Сразу — в музей. «А вот, дети, первобытные люди, населявшие нашу планету в двадцать первом веке, а вот примитивные орудия, которыми они пользовались: космический корабль с аннигиляционными двигателями и планетарный робот-разведчик».
— Так, так, Малыш. Ты про бороду еще скажи.
— Скажу. «Обратите внимание на слабо развитые височные доли одного из них и вспомните, что я вам рассказывала про эволюцию Хомо Сапиенс».
— Глупости! — сказал Эрли. — Человек не меняется с незапамятных времен, и наши потомки в шестьдесят пятом столетии…
— Человек не меняется, — перебил Арсен, — а человечество, в целом, очень меняется, и техника идет вперед. Страшно представить, что они там понавыдумывали за сорок четыре столетия.
— Ладно, — сказал Мюллер, — разберемся и в технике. Давай-ка лучше газ.
Я лежал на койке, повернувшись лицом к переборке. У меня было очень скверно на душе. Я знал, что так и должно быть. В конце концов, мы на это шли. Просто раньше у нас не было времени думать о всяких таких вещах. Не будешь же размышлять о судьбах человечества, когда нужно, спасая свою жизнь, бить лазерами гигантских пауков или взрывать плантации кровососущих кактусов. В анабиозной ванне тоже не думают.
Я повернулся на другой бок.
— Не спишь, Малыш?
Эрли лежал на спине. По выражению его лица я понял, что он думает о том же.
— Не спится. Скажи, Эрли, а мы, в самом деле, не покажемся им чем-то вроде питекантропов?
— Не думаю, Малыш. Сорок четыре столетия, конечно, очень большой срок, но мы ведь тоже представители эры очень высокой цивилизации. Ты забываешь о преемственности культур. Не казался же Аристотель нашим современникам дикарем.
Я невольно подумал, какой бы вид имел Аристотель, попади он на наш «Поиск».
— Ладно, — сказал я, — посмотрим.
— Посмотрим, — сказал Эрли.
Вероятно, я уснул, потому что, когда открыл глаза, Эрли возился с пробами воздуха, взятыми из атмосферы, а Арсен копался во внутренностях ПЛАРа.
— Сними с него вооружение, — сказал Эрли, — тут ему воевать не с кем.
— Нужно надеяться, — ответил Арсен.
Мюллер засосал еще порцию воздуха.
— Сейчас, мальчики, — сказал он, устанавливая колбу аппарат. — Еще одна биологическая проба, и можно на волю.
Я первый раз в жизни видел, как у Эрли тряслись руки.
Наверное, я выглядел не лучше.
Циладзе снял с ПЛАРа излучатель антипротонов и положил на пол рядом с пулеметом. Лишенный средств поражения, наш Планетарный Разведчик приобрел очень добродушный вид.