Хоть и не нравится мне, что он крутится в нашем доме, с тех пор, как мы вернулись в Зенит - у него вроде есть где-то жена, только он с ней не живет. Делмерина говорит, я спятил. Они, мол, говорят с Сэмом о музыке - он в ней здорово разбирается. Но не нравится мне, когда она поздно возвращается домой -
Я, наверно, старый чудак! Но Дел еще так молода и думает, что все знает, а сама-то невинна, как дитя - да я, верно, волнуюсь из-за пустяков. А как бы там ни было, здорово мы повеселились в тот вечер. Ну и вечерок был! Уж не пожалели монеты! Было три часа, не меньше, когда мы отправились на боковую. Помню:
Вот была умора! Мэми, это моя жена, как будто почтенная дама, и я, церковный староста, бредем это мы по Бродвею в три часа ночи и горланим «Мы не разойдемся до зари!»
Знаете, Сэм - вот уж неутомимый дьявол - подхватил одну пару из Форта Ворса, штат Техас (и жена там была не простушка; нью-йоркские дамы ей в подметки не годятся), и каким-то образом, уж не помню как, мы познакомились с семейством из Сан Хозе, Калифорния - торговец фруктами с женой и сыном: тому сразу понравилась Делмерина; а наверху в баре я разговорился с джентльменом и леди из Канзас-сити, не могу только вспомнить, какого штата, то ли Миссури, то ли Канзас, давно уже это было,- и все держались так, будто век знакомы друг с другом, танцевали и смеялись, и провозглашали тосты, и пели, и пили напропалую-страшно и подумать, во что мне это влетело. «Но,- сказал я жене,- вот так они и живут, в этом Нью-Йорке».
Но зачем, джентльмены, рассказывать вам о Нью-Йорке? Вы его знаете, наверное, лучше моего и ждете, чтобы я кончил эту песню и перешел к Вашингтону и моим впечатлениям от Белого дома. Точно, сэр, чем меньше говорить о Нью-Йорке, тем лучше. Эти ньюйоркцы просто помешались на деньгах, вот что я скажу.
Если бы я хотел пожертвовать такими драгоценными вещами, как домашний уют, и друзья, и настоящая литература, и хорошая рыбалка каждое лето,-пусть сколько угодно расхваливают Канаду, но покажите мне лучшее место для рыбалки, чем у нас, в Северном Мичигане, всего ночь езды от Зенита - покажите мне такое местечко!
Я так смотрю на вещи: все должны добиваться благосостояния - ради семьи «собственного положения в своей общине, но с деньгами можно зарваться, и я всегда говорю: сперва Идеалы, а уж потом Доллары.
Такое мое мнение о Нью-Йорке и - мы упаковали вещи и поехали в Вашингтон, и, знаете, Делмерина делала вид, что ей, мол, безразлично, но предстоящая беседа с президентом ее так волновала, что в поезде она едва могла усидеть на месте. Да и я тоже - ведь столько лет не видел Кэла. Я даже подумал было: может, он пригласит нас позавтракать с ним или поужинать. Но я и сам понимал, что это немыслимо: ему ведь надо принимать столько народу - послов, и верхушку нашего ордена Лосей, да и прочих; все же и я здорово поволновался.
Не знаю, джентльмены, хорошо ли вы знаете Вашингтон, но только новый вокзал там очень красивый и во всех отношениях современный; перед ним площадь - кажется, ее называют Плаза; и я бы никогда не подумал, но прямо с этой площади виден купол Капитолия. Меня это просто поразило.
Мэми хотела, чтобы мы сначала взяли номер в гостинице и умылись после дороги, но я сказал: «Нет уж, лучше мы сперва поедем к президенту и узнаем, каковы его планы; такси нас подождет - пусть даже придется заплатить полтора доллара; ведь не каждый день собираешься в гости к президенту Соединенных Штатов!»
Мы сразу взяли такси и поехали - все очень волновались. И вдруг я говорю жене: «Послушай, тебе ничего не кажется странным в этом такси?»
«Да нет, - говорит, - вроде бы ничего; все нормально. А что?»
«Все нормально! - говорю. - Еще бы! Так, по-твоему, в этом такси нет ничего особенного?»
«Да нет»,- говорит.
«Ну, а какой марки эта машина?» - спрашиваю.
Тут, конечно, должна была вмешаться Делмерина: «Это студебекер, правда ведь?»
«Вот-вот, мисс Умница! - говорю.- Господи, а я- еще учил ее править! Это и не студебекер, и не кадиллак, и не один из этих дешевых автомобилей. Это бьюик. Видите разницу?»
Ну, они обе вытаращили глаза - не поймут, в чем дело, - знаете, каковы эти женщины, даже самые смекалистые.
«Не видите? - говорю. - Это бьюик, самая большая шестицилиндровая машина, какую продают в Соединенных Штатах, да и во всем мире. А часто вы видели, чтоб бьюик был такси? Не слишком часто. Соображаете? Да, это довольно-таки странно, а в чем тут, дело, не могу, сказать. По крайней мере я уверен, что это бьюик, - конечно, корпус тут обычный для такси - капот я не успел разглядеть, но вот щиток - как бы там ни было -
Я постучал в окошко, и водитель - наверно, он думал, мы обычные туристы, хотим посмотреть город; мы проезжали мимо какого-то здания, и он слегка обернулся и бросил: «Пенсионное управление». (А может, это было Бюро патентов - я не обратил внимания, до того разволновался, что скоро увижу президента, - а сейчас, по правде сказать, уже не помню.)
«Не, - заорал я ему, - я хочу знать: это бьюик?»
«Ага!» - кричит.
«Ну,- говорю я девочкам. - А я что толковал!»
Уж будьте покойны!
Вот подъехали мы к Белому дому и -
Даже вы, джентльмены, кто из вас был в Вашингтоне и видел Белый дом, и тот может не знать, что канцелярии, включая и собственную канцелярию президента, размещаются в крыльях этого старинного здания. Мне думается, крылья эти построены недавно, и они такие низкие, что с улицы их вряд ли заметишь,- можно даже не узнать, что они вообще есть, если не удостоишься чести, вот как я, войти внутрь.
Итак, подкатили мы по авеню к этому прославленному старинному дому -
Признаться, у меня сердце забилось, когда я подумал обо всех знаменитостях, которые в нем обитали: и Грант, и Мак-Кинли, и Гардинг, и Гарфилд, и все остальные! Как я выразился в Кивани-клубе, рассказывая о своей поездке: ей-богу, это просто вдохновляет. Ведь в конце концов, что может больше вдохновить, чем жизнь наших героев -
Это как раз напомнило мне вот что: несколько дней назад встретились мы с соседом, он и спрашивает: «Как по-вашему, Лоуэл: кто с 1900 года величайшие герои Соединенных Штатов? Кто наши гении?»
Ну, над таким вопросом поломаешь голову, и он и я - мы начали составлять списки, мой у меня случайно с собой, в кармане. Вот кого я считаю нашими ведущими умами:
Кулидж, Гардинг, Вильсон (хотя я и республиканец), Форд, Линдберг, Билли Сандей, Першинг, Рузвельт, Джон Роуч Стрейтон, судья Гари и -
Есть еще несколько имен, которые могут удивить вас, джентльмены, может, вы никогда не смотрели так на эти вещи. По-моему, надо представить и так называемое искусство, и я вписал Энн Николе - слушайте, на мой взгляд, автор такой пьесы, как «Ирландская роза для Эби», которая уже пять лет не сходит со сцены - может, так пристало говорить снобам, а не деловым людям, но, по-моему, эту Николе можно сравнить с любым королем бизнеса, и потом, я слышал, она загребает не меньше денег, чем Джек Демпси.
А другое имя, может, удивит вас еще больше: Сэмюэл Гомперс!
"Так и знал, это вас удивит: многие думают про этого человека, что он за рабочие союзы, и беспорядки, и все эти большевистские смуты. А оказывается, Гомперс - нам совсем недавно объяснил это в Кивани-клубе один приезжий, вроде бы профессор, - Гомперс как раз против всяких беспорядков. Он считает, что у рабочих должны быть свои права, и, по-моему, это правильно, но он представляет себе это так, что рабочие, предприниматели и потребители объединятся в великом братстве во славу Соединенных Штатов и ради распространения наших рынков на земли, несправедливо монополизированные Англией и Германией. Так-то, сэр!
Значит, подъехали мы к Белому дому -
Я сказал шоферу, чтоб он остановился у парадной двери - точно так же, по-моему, и Кэл Кулидж остановился бы у моей парадной двери, если б заглянул ко мне в Зенит. Я не знал тогда, где что помещается в Белом доме.
Но там стоял у ворот какой-то фараон, он и спрашивает: «Что вам угодно, сэр?»