И она здорово подружилась со всей троицей, но никого из них не выбрала, и вот как-то вечером сидят эти парни и девушка вокруг костра, и каждый лезет из кожи вон, желая показать этой фифочке, что он для нее - сущая находка. (Хотелось бы мне, черт подери, чтоб вы это слышали от самого Мака!)
Сидят они у костра, и англичанин вставляет в глаз монокль и говорит ей: «Слушайте, моя прелесть, ведь это же просто грандиозно: вы и я могли бы основать на этом заброшенном островке новый доминион доброй старой Британской империи».
Вы бы животики надорвали, если б слышали, как Мак изображал англичанина, - все в точности: и интонация и любимые словечки. Таким же манером он изобразил еврея и ирландца. Поразительно! Этот парень - прирожденный комик, стоит один целого цирка.
И все ж мне, ребята, не хочется, чтоб кто-нибудь из вас считал Мака просто шутом. Если придет время печали и горестей, можете положиться на Мака. Он отнесется к вам так же серьезно и с сочувствием, как любой содержатель похоронного бюро.
Помню, ему поручили самые прекрасные похороны, какие я видел,- скажу вам, они сделали честь Зениту (и Маку), эти похороны; готов спорить, в самом Чикаго не было таких запомнившихся, таких трогательных похорон. Орден Тайной раки хоронил одного из лучших людей на свете, Эда С. Свенсона, великого специалиста по бракоразводным делам; говорили, Эд в суде всегда выигрывал, все равно, были основания для благоприятного решения или нет; это был адвокат что надо, законы его не беспокоили. «Я беру на себя закон, а вы - мой гонорар», - как он говорил в шутку, конечно, потому что вел он дела всегда честно.
И мало у кого в Зените была такая общественная жилка.
Он входил, например, в Комиссию улучшения внутригородского сообщения и перевозок, которая проложила новые трамвайные пути в пригороды Зенита, и если, скажем, сам Эд кое-что выгадал от того, что заранее знал, через какие пригороды пройдут эти новые линии, все же, по правде говоря, это только естественно, в конечном счете: ведь кто-то должен был на этом выгадать, не так ли? И это не имеет никакого отношения к тому, что он здорово постарался на пользу общества и не взял ни цента за свои услуги.
И он был одним из самых активных сторонников решения, которое принял наш отдел народного образования: в каждой школе каждый день полчаса изучать библию и начинать занятия с молитвы, пения государственного гимна и салюта американскому флагу.
Прекрасный парень - из тех, что определяют лицо наших самых прогрессивных городов. Эд и дома был очень мил, умел принять гостей - мог приготовить такой коктейль, что глаза на лоб лезли, и рассказывал мужские анекдоты, шельмец, почти так же здорово, как Мак.
Ну, конечно, орден хоронил Эда по первому разряду, и Мак всем заправлял, и стоило увидеть его тогда в черном костюме, послушать, как он успокаивал несчастную вдову, можно было подумать, что он вот-вот ударится в слезы. Вот была умора!
С такой постной миной, что тебе самому хотелось завыть, он стал рядом со мной в уголке, и, хитро подмигнув, он прошептал: «Ну как, возлюбленные братья и сестры, промочим после этого горло или нет? Скажу вам, собратья по ордену и родственники, что мы ради всего святого промочим горло!»
Вот какой это был разносторонний парень, и, значит, рассказывает он в тот вечер анекдот и дошел до того, как эти трое сидели с девушкой, англичанин и говорит: если все сладится, мы, ей-богу, сможем основать новый доминион Британской империи.
И только девушка подумала, что англичанин-это совсем не плохо, в конце-то концов, заговорил ирландец - скажем, его звали Майк,- и он сказал так:
«Ей-ей, - говорит он девушке, - с вашими голубыми глазами и лукавым видом, ей-ей, мы могли бы поднять революцию в любой новой империи, какую учредит здесь этот Сандей!»
Ну, это ей тоже понравилось, и она подумала: Майк умеет льстить получше англичанина, и тут выступает еврей и говорит…
Но слушайте, надо вам сказать, бедняге Маку совсем нелегко было кончить свой анекдот. Мы к этому времени уже здорово налакались, и все стали подшучивать над Маком и прерывать его, и как раз на этих словах профессор Барут - может, он и ученый первого класса, однако славный парень, с огоньком, не уступит любому,- и он предложил: давайте сначала искупаемся, а уж потом дослушаем анекдот.
Сказано - сделано! Так-то!
И вот мы, пьяные, сбросили одежду и белье, луна светила довольно ярко, все было видно, и вели мы себя, ей-богу, как школьники, плескали друг другу в лицо, и топили один другого, и, в общем, подняли бучу.
А потом мы запели, как настоящий квартет парикмахеров,- только, конечно, у нас был секстет,- и знаете, профессор Барут отпустил хорошенькую шутку насчет слова «секстет», но я вам потом скажу,- и мы там стояли голые, как Адам (бог мой, какой животик скрывал от нас Верджил Гэнч! - впрочем, наверно, и я хорош!), мы стояли там и пели:
Вот радость, право слово,
Дома нет ничего такого,
Йо-хо-хо, йо-хо-хо!
И после такой разминки мы почувствовали себя преотлично.
Я вам скажу, есть страшно много людей, которые, может, и знают толк в своем деле, а вот не понимают, как важно иной раз размяться.
Сам я только этим и объясняю свой успех. Я не теряю способности быстро думать и, не тратя попусту сил, справляться с потоком ежедневных дел - все это потому, что не забываю о моционе. Редкий день я не хожу пешком из моей конторы в Спортивный клуб завтракать, а в оба конца это не меньше мили, и каждое воскресенье, с мая по ноябрь, я либо беру клюшку для гольфа, либо еду кататься на свежем воздухе.
Так вот, после плавания головы у нас прояснились, и мы приготовились дослушать анекдот Мака - что же предложил этот еврей после того, как Майк и сэр расстреляли свои обоймы.
Хотя я вспоминаю - только Мак собрался продолжить, как завязался спор,- думаю, он может вас заинтересовать, джентльмены.
Кто-то упомянул о «форде», и кто-то другой, кажется, Депью ле-Ви, повернулся к профессору Баруту и говорит: «Послушайте, Док, у меня к вам настоящий научный вопрос. Теперь Форд стал выпускать эту новую модель. Как по-вашему, можно ее считать «расхожеймашиной»?
Ну, тут мы завелись. Бог мой, мы схватились, как демократы на съезде!
Одни отстаивали одно, другие - другое, и кто-то ядовито заметил: «Вы столько спорите насчет «расхожей машины», а как вы определите, что это такое?» Так оно и шло, то туда, то сюда, и бедняге Маку пришлось прождать, пожалуй, полчаса, пока он смог досказать свой анекдот.
В общем, слово взял г-н Еврей и сказал:
«Ой-ой,- говорит он девушке, - если мы с вами поженимся, - так он говорит, - мы тогда, мы тогда -»
Послушайте, ей-богу, вот ведь смех! Хоть режьте, не вспомню, что сказал тот еврей, а ведь в этом самая соль!
Ну, да ладно. Может, вспомню потом. В общем, чертовски забавный анекдот, и вам он должен понравиться -
Послушайте, давайте-ка сядем за игру. В конце-то концов, играем мы в покер или нет?
Часть третья. Знаешь, какие они, эти женщины
И я вот что скажу тебе, Уолт, раз уж мы тут сидим одни в твоей берлоге и разговариваем начистоту,- кстати, во всей Трое я не видел домика красивее твоего, и потом ты, конечно, всегда был моим любимым кузеном, ты один из немногих, чей совет в делах для меня важен, и вот -
Если ты можешь дать мне взаймы, не пожалеешь. Я и сам говорю: последние шесть месяцев контора не очень-то процветала, но теперь я единственный во всем Зените получил эти новые кассовые аппараты, а знаешь, что такое кассовый аппарат, что это такое для современного и эффективного ведения дел; это, можно сказать, почти символ современной индустрии, как меч - символ войны; с этими аппаратами, принявши все в расчет, я могу гарантировать большой рост оборота, и я хочу, чтобы ты как можно детальнее изучил мое дело.