Вот теперь можно и вновь вернуться к прерванному тексту из старой книги: «…К последней категории относится, бесспорно, и жизнь и деятельность шведского инженера Августа Соломона Андрэ».
В начале шестидесятых годов прошлого столетия инженер Андрэ, молодой еще человек, принял участие и метеорологической экспедиции на Шпицберген. Здесь началось его приобщение к небу и к Северу. Позже в 1893–1895 годах он выполняет девять одиночных полетов на аэростате, продолжая метеорологические исследования, и утверждается в решении — лететь на аэростате к Северному полюсу.
«Базу полета предполагалось устроить на Шпицбергене… подняться на воздух и лететь с умеренной скоростью (30–35 км в час) на полюс.1200 км при таких условиях могли быть покрыты в двое суток, дальнейшие 2200 км до Америки — в 4 дня. При запасе газа на 30 суток получилось 24 суток «про запас»… Такова идея, разработанная Андрэ в самых мельчайших технических деталях», — дальше восторженный поклонник Андрэ и его современник подробно излагает все «технические детали».
Справедливости ради надо сказать: да, детали были обдуманы превосходно и производили просто-таки гипнотическое действие на многих видных ученых, инженеров, исследователей того времени.
13 февраля 1895 года Андрэ докладывает Шведской академии наук: «Пора пересмотреть вопрос о способах передвижения в полярных странах. Есть средство передвижения лучшее, чем сани, средство, будто специально созданное для исследования таких областей. Это — аэростат. Но не тот вполне управляемый аэростат, о котором только мечтают, перед которым преклоняются, потому что его еще нигде не видели! Я говорю о воздушном шаре, уже существующем в настоящее время… На таком судне можно заниматься исследованием ледовых пустынь, — сообщив о своем намерении управлять неуправляемым воздушным шаром с помощью особых парусов и гайдропов, Андрэ увлеченно продолжал: — Даже при аварии у нас будет большое преимущество перед обычной санной экспедицией, так как мы берем с собой продовольствия для обратного пути столько, сколько другим надо брать в оба конца. Мы не окажемся истощенными путешествием в первой половине его, и нас будет морально поддерживать сознание, что с приближением к населенным местам все главные препятствия остались позади».
Нельзя сказать, что гипноз Андрэ действовал тотально. Отдавая должное его изобретательности и предусмотрительности, профессиональные воздухоплаватели, а их в ту пору было уже и не так мало, выдвинули три главных и принципиальных возражения против плана Андрэ.
Первое: нельзя надеяться, что аэростат сохранит подъемную силу в течение тридцати дней, как уверял Андрэ, без пополнения газом.
Второе: нельзя полагаться на постоянное и желательное направление ветра в Арктике.
Третье: нельзя рассчитывать на успешное маневрирование аэростата с помощью парусов и гайдропов даже в пределах 27° (Андрэ называл эту величину минимальной).
Однако рассудительные голоса сомневающихся потонули в рекламной шумихе. Магнат Нобель (премии его имени присуждаются и сегодня) внес в фонд экспедиции инженера Андрэ 25000 шведских крон! Король лично от себя пожертвовал еще 30000!!! Барон Диксон, не желая отстать от короля, — какая ужасающая дерзость! — тоже перечислил на счет экспедиции 30000 крон!!!
Был ли Андрэ так уверен в успехе своего предприятия, как говорил два последних года, что ушли на подготовку к полету?
Сомнительно…
Во всяком случае телеграмма, посланная им 28 июня 1897 года в редакцию газеты «Афтонблат» со Шпицбергена, давала все основания для тревоги.
«Ветер все продолжает быть неблагоприятным. Ответственный за судьбу предпринятого мною дела и жизнь моих спутников, я решил использовать для ожидания еще три недели, оставшиеся до начала осенних бурь. Если же судьбе не угодно будет изменить погоды, то что бы ни случилось — 16 июля я поднимусь на шаре и попытаюсь проложить себе путь на Север, хотя бы и при неблагоприятном ветре. Андрэ».
Так телеграфировал сорокатрехлетний инженер. И не надо обладать особенно утонченным слухом, чтобы различить в этих словах нотки обиженного на судьбу нетерпеливого мальчика…
11 июля 1897 года — за пять дней до «крайнего» срока — Август Соломон Андрэ, Кнуд Френкель, Нильс Стринберг стартовали.
И вес.
Все, если не считать нескольких записок, доставленных голубиной почтой.
О судьбе экспедиции не было ничего известно долгих тридцать три года. И только в 1930 году норвежское промысловое судно «Братбог» случайно натолкнулось на останки лагеря Андрэ.
Не стану пересказывать подробности трагедии, которые удалось (правда, не до конца) восстановить по дневникам, документам и вещественным доказательствам. Подробности не могут ничего изменить и ничего извинить: несчастье было предопределено еще до вылета. Попытка с негодными средствами не приносит победы, даже если предусмотрены при этом и тысяча, и десять тысяч подробностей. И это — главный урок потомкам, преподанный отважным Андрэ и его отважными спутниками.