Ни одна из них до сих пор не догадывалась об основном предназначении яйца мира.
Мать матерей некоторое время наблюдала за крошечными людьми на экране, после чего, почувствовав упругое сопротивление, ткнула указательным пальцем в чужой корабль. По экрану пробежал ряд непонятных символов. Ассе-каиль догадывалась, что они значат. Яйцо спрашивало, правильно ли оно истолковало приказ? Палец вновь уперся в экран, корабль вспыхнул, охваченный жадным пламенем и за несколько секунд обратился в пепел. Жаль, конечно, плотников, которые занимались ремонтом. Их следовало принести в жертву в более торжественной обстановке, а не так, на скорую руку. Ничего, Луна ее простит. Нельзя терять времени, отремонтировав судно, чужаки наверняка поспешили бы отплыть. Теперь они в ловушке, с берега никуда не денутся. До корабля, спрятанного в южной бухте, им не добраться, тем более, о нем не подозревают.
Мать матерей поднялась с неудобного кресла. Она потянулась, разминая затекшие члены и, довольная, покинула помещение.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Яйцо мира
На берегу осталось тридцать два человека. Не сразу люди поняли, что случилось. Яркая вспышка, и на месте парусника образовался толстый слой пепла, над которым расползались клубы черного дыма. Часть матросов, капитан и бригада плотников бесследно исчезли вместе с судном. Оставшимися моряками овладели ужас и отчаяние. Кто-то уселся на песок, тупо уставившись в одну точку, кто-то грозил скалам кулаком. И лишь немногие продолжили варить в большом котле похлебку из вяленого мяса. Данна порадовалась, что сошла на берег, а еще больше, что никто пока не заподозрил в ней женщину. Матросы обвинили бы ее во всех бедах. Она подумала, что все только начинается. Неведомый враг избавился от корабля, и теперь, скорее всего, явится за ними. Однако до вечера ничего не происходило, они съели похлебку и расположились на ночлег. Люди устали и перенервничали. После недолгих обсуждений выбрали нового капитана, им оказался прежний помощник Гэй Тирас. Данне он нравился своим хладнокровием и взвешенными поступками.
- Всем отдыхать, - было первым его решением. Он назначил вахтенных, которым предстояло бодрствовать до полуночи. За неимением цветка илиль время приходилось определять на глазок.
Пробуждение было не из приятных. Ловкие сильные женщины быстро связали их во время сна, проделав то же с задремавшими вахтенными. Данна спала чутко, когда ее схватили, сопротивление оказывать не стала. Врагов было слишком много, она напрягла мышцы, стараясь, чтобы путы получились достаточно свободными. Ее обыскали и отобрали кинжал, кошелек с золотыми монетами, как ни странно, оставили. По всей видимости, жриц Луны деньги не интересовали.
Их привели в подземные жилища, представляющие собой маленький одиночные камеры. Толстые деревянные двери запирались снаружи. Данна обратила внимание, что закрытый грубыми досками проход, вырубленный в скале, ранее представлял собой идеально ровный пятиугольник. В камере находился лежак, столик, низкая бочка, накрытая деревянной крышкой и ведро с водой. Рядом с ведром стояла деревянная кружка. Солнечные лучи, проникали через маленькое квадратное окошко в потолке, скупо освещая помещение. Данна опустилась на лежанку и сразу уснула. Разбудила ее молчаливая женщина, одетая в зеленый халат. Все, кого она здесь видела, носили зеленые одежды. На груди у нее на золотой цепочке висел желтый диск с изображением Луны. Женщина оставила на столе деревянную тарелку с маленькими круглыми лепешками, странными на вкус. Впрочем, они неплохо утоляли голод. Попытка заговорить ни к чему не привела, женщина только покачала головой и вскоре вернулась, чтобы забрать пустую тарелку. Данна подумала, не открыться ли ей? Она так и не сняла чалму, скрывающую длинные волосы. Что будет, когда жрицы обнаружат, что она не мужчина? И пришла к неутешительному выводу, что хорошего ждать вряд ли приходится.
На следующий день ее и двух членов экипажа вывели на короткую прогулку, на небольшую площадку между скал. Здесь они нос к носу столкнулись с группой моряков, среди которых оказался новоизбранный капитан, сопровождаемой несколькими вооруженными жрицами. Руки у матросов были связаны за спиной.