Я любил чертово дерево, и хотел, чтобы его срубили. Вдруг… я больше не замечал ничего вокруг. Мои глаза увидели солнце в полуночном небе, отчего я замер.
Сара?
— Какого черта? — прошептал, не дыша, не моргая.
Она стояла у себя в комнате, облокотившись на ограду балкона. И смотрела на меня.
Какого черта я сейчас вижу?
Сара должна быть с отцом в Германии, по крайней мере, до Рождества.
Каждая мышца в моем теле напряглась, когда я оперся руками на подоконник, не в силах отвести от нее взгляд. Меня, изголодавшегося, словно в альтернативную вселенную занесло, где она – чертов шведский стол.
Сара дома.
На мгновение закрыл глаза и сглотнул; такое ощущение, будто мое неистово бившееся сердце подскакивало до гортани. Я одновременно ощущал тошноту, восторг и благодарность.
Боже, она дома.
На Саре были маленькие пижамные шорты и белая майка. Ничего нового, год назад я не раз замечал её в чем-то похожем, однако по какой-то причине, увидев её сейчас, почувствовал бушующий огонь в груди. Мне хотелось перебраться через это долбанное дерево, сорвать с нее одежду и любить её так, словно последних трех лет просто не существовало.
Волосы развивались вокруг её лица; я чувствовал на себе взгляд её глаз, скрытых тенью.
Во рту пересохло; было чертовски приятно ощущать поток крови, несущийся по венам, дышать полной грудью. Пока Сара не отступила назад, закрыв двери.
Нет. Я сглотнул, не желая, чтобы она уходила.
Давай. Иди, затей ссору, – сказал себе, затем покачал головой.
Нет. Просто оставь её в покое.
Сара не думала обо мне, с чем я должен смириться. Я мысленно лез на стену, зная, что мне следовало повзрослеть и отпустить её. Позволить ей ходить в школу без угрозы сплетен и розыгрышей. Позволить ей жить счастливо. Мы уже практически взрослые, пора заканчивать с этой мелочной враждой.
Но…
В последние десять секунд я почувствовал себя более живым, чем за весь прошедший год.
Увидев это лицо, зная, что буду просыпаться под звуки её музыки, включенной на полную громкость, и наблюдать, как она выходит из дома на утреннюю пробежку…
Мой телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Я подошел к кровати, чтобы его прочитать. Смс пришло от отца Сары.
«Планы поменялись. Сара дома. Будет одна до Рождества. Отдай ей ключ от дома, и веди себя хорошо. А то.»
Прищурившись, перечитывал сообщение раз за разом. Кажется, я даже не дышал.
Она останется одна? До Рождества?
Закрыв глаза, засмеялся.
Внезапно перспектива проснуться завтра утром показалась весьма заманчивой.
========== Часть 7 ==========
— Мне стоит бояться? — спросила мама, когда я вернулся из гаража с маленьким топором в руках.
— Всегда, — пробормотал, двигаясь в сторону лестницы, мимо кухонной стойки, где она сидела.
Я решил взять дело в свои руки, вместо того, чтобы кого-нибудь нанять, и самостоятельно срубить мелкие ветви, достававшие до дома. Отсюда и топор.
— Не поранься только! — крикнула мать мне вслед. — Тебя было трудно сделать!
Поднимаясь на чердак, я закатил глаза.
Она держалась вполне сносно после того, как перестала пить. Время от времени пыталась шутить. Иногда я смеялся над её шутками, но не при ней. Между нами до сих пор сохранялся довольно осязаемый дискомфорт – трещина в наших отношениях, к восполнению которой я потерял интерес.
Но мы выработали определенный жизненный порядок. Мама старалась не сорваться, я делал то же самое.
Через маленькое окно на чердаке аккуратно перелез на дерево, медленно пробрался к стволу, где ветви были достаточно толстыми, чтобы выдержать мой вес. Я решил рубить лишнее, сидя непосредственно на ветках, постепенно спускаясь сверху вниз, пока не доберусь до своего окна, из-за чего, собственно, и взялся за эту работу.
Только занеся топор для первого удара, я его чуть не выронил.
— По-твоему, его отношение ко мне – это прелюдия? — раздраженно вскрикнула Сара, заставив меня замереть.
Что? Прелюдия?
Я прислушался.
— Да, — продолжила она. — Это была прелюдия, когда в девятом классе он рассказал всей школе, что у меня якобы синдром усиленной перистальтики кишечника, после чего меня провожали пукающими звуками в коридорах.
Мои глаза расширились, пульс начал отдаваться в шею. Она говорила обо мне?
— И да, — Сара опять заговорила с кем-то, кого я не видел. — Было очень эротично, когда он заказал для меня доставку мази от молочницы прямо в разгар урока математики. Но особенно меня покорило другое. Я была практически готова отдаться ему на месте, когда он приклеил на мой шкафчик листовку про способы лечения остроконечной кондиломы. Очень сомнительно, чтобы у человека, не занимающегося сексом, появилось венерическое заболевание!
Ох, черт.
Она определенно говорила обо мне.
Держась за ветку у себя над головой, я поднялся на ноги и перебрался на другую сторону, стараясь не попасться на глаза Сары через открытый балкон.
В этот момент заговорила другая девушка, вероятно, её подруга, Эмили, и я уловил что-то про ответную борьбу.
Спустившись еще ниже, почувствовал себя извращенцем, подслушивая их разговор. Но, эй, они ведь обсуждали меня, значит, это мое дело.
— В который раз тебе говорю, мы дружили несколько лет, — ответила Сара. — Он уехал на несколько недель на каникулах перед началом девятого класса, а назад вернулся другим человеком. Он не захотел иметь со мной ничего общего.
Мои руки сжались в кулаки.
Эмили незачем знать о моей жизни. Сара не имела права вот так выставлять напоказ наши проблемы. Внутри вспыхнула знакомая ярость, а по телу разлилось тепло.
— Год пройдет прекрасно, — её голос звучал ниже и увереннее, чем прежде. — Надеюсь, Кирилл забыл обо мне. Если так, тогда мы оба сможем мирно друг друга игнорировать до выпускного. Если не забыл, тогда я поступлю, как посчитаю нужным. У меня есть задачи поважнее. Он и этот идиот Дэвид пусть делают, что им вздумается. Я больше не буду обращать на них внимание. Они не испортят мой последний год в школе.
Надеюсь, Кирилл забыл обо мне.
И из-за потребности в ней я едва не загубил свое будущее?
Я больше не буду обращать на них внимание.
Сара меня ненавидела. Она всегда будет меня ненавидеть. В четырнадцать лет я был абсолютным болваном, когда хотел её.
Мы никому не нужны. Ты мне был не нужен. Голос отца прокрался в мои мысли.
Я перебрался к своему окну и пролез в комнату, не заботясь о том, увидят ли они меня. Бросив топор на пол, подошел к док-станции с айподом, включил песню Five Finger Death Punch “Coming Down” и взял телефон, чтобы написать сообщение Дэвиду.
“Как насчет вечеринки сегодня? Мама уезжает в районе 4.”
Каждую пятницу моя мать сбегала к своему бойфренду в Питер. Она нас до сих пор не познакомила, но практически всегда оставалась у него на выходные.
“О, да.” — спустя минуту ответил Дэвид.
“Напитки?” — спросил я. Подвал отца Дэвида можно смело назвать алкогольным складом, с винным погребом в придачу. Он редко появлялся дома, поэтому мы могли брать, что вздумается. А я отвечал за закуски.
“Заметано. Увидимся в 7.”
Я бросил телефон на кровать, но он вновь завибрировал. Подняв его, открыл смс от Макса.
“Папа опять звонил.”
Сукин сын.
Отец всегда умудрялся раздобыть номер Макса, хотя знал, что не должен ему звонить.
В конце концов, он сидел в тюрьме за жестокое обращение с ним.
“Я разберусь.” — ответил ему.
Глянув на часы, заметил, что сейчас только десять утра.
Езжай, – сказал сам себе. Разделайся с этим сегодня, тогда завтра не придется к нему идти.
Визиты к отцу съедали меня изнутри. Я ждал их с ужасом. Никогда не угадаешь, что он скажет на этой неделе или на следующей. В прошлый раз он детально поведал, как однажды отвез мою мать в клинику, чтобы избавиться от меня. А потом избил её, когда она отказалась сделать аборт. Не знаю, правда ли это, но я старался пропускать мимо ушей все его россказни, оскорбления и издевки. Обычно получалось. Иногда – нет.