– Я так понимаю, что твой муж такой же ревнивец? – коварно спрашивает Дмитрий, стреляя пьяным взглядом в мою сторону.
Сколько мы выпили бокалов? И насколько крепкие напитки?
Подозреваю, что слишком крепкие для меня. Моя голова потихоньку начинает болеть, и различать силуэты людей все труднее, ведь в голове уже раздаются звуки громких молоточков, которые дают сигнал, что пора останавливаться, но я их не слушаю. Все-таки домой я вернусь в не очень трезвом состоянии, отмечаю я.
– Угадал, Холмс! – Я закатываю глаза.
Дмитрий ослепительно улыбается и залпом выпивает бокал.
– А как зовут твою девушку? – Я удивляюсь, что мои мысли вдруг озвучивает болтливый рот.
– Настя.
– Как вы познакомились? – спрашиваю я, допивая бокал коктейля, который на этот раз кажется мне безвкусной водой.
Дмитрий озадаченно смотрит на меня.
– Она тренер. Как-то я пришел в новый зал, где увидел упругую задницу, в которую влюбился. С этого все и началось, – пожимает плечами Дмитрий, усмехнувшись.
– Как ты смог спутать какую-то левую задницу с той, в которую влюбился? – осуждающе спрашиваю я, пригубив бокал коктейля, смакуя сладкое послевкусие.
– Я спутал не задницу, а платье! Кто знал, что моему боссу приспичит уронить ручку в тот час, когда должна была появиться моя девушка, да еще в таком же платье!
Я заливаюсь смехом, поражаясь тембром голоса этого человека, которого хочется слушать часами, наслаждаясь простотой его речи.
– Да ты парень года, – смеюсь я.
Как хорошо сидеть в любимом месте, с приятным человеком, не думая о последствиях, а просто наслаждаться моментом, который мне дарит судьба за мои многочисленные страдания. На самом деле я даже рада, что ослушалась Андрея, ведь если бы осталась дома, то сидела бы здесь с Дмитрием, смеясь во весь голос и не боясь, что меня кто-то заткнет? Нет, этого определенно бы не случилось. Значит, иногда не послушать мужа это даже хорошо? Поверить не могу…
– А кем работаешь ты? – спрашивает Дмитрий, любопытно наблюдая за мной.
Я впадаю в воспоминания.
– В Саратове я работала официанткой. Потом переехала и тоже работала официанткой… ну, работаю, если можно так назвать. Хотя Андрей не хочет, чтобы я здесь корячилась.
– Почему?
– Просто он не хочет… как это сказать… порочить нашу фамилию, наверное. Для него официантка – не очень престижная работа. А он актер, у него статус, и вся его семья помешана на нем. Поэтому мне просто противопоказано появляться в роли рабочего в таких местах, как этот.
– Но ты здесь. И, как я понял, не послушала его, Анна, – с коварной ухмылкой говорит Дмитрий.
– Да, – соглашаюсь я.
– Знаешь, мне кажется, что это неправильно. В смысле, запрещать любимому человеку то, что ему нравится. Это неуважение.
– Говоришь, как моя подруга, – усмехаюсь я, вспомнив Лизу.
– Может, просто потому, что это правда? Может, другие видят, а ты абстрагируешься от этого и отрицаешь настоящее?
Интересно, Дмитрий всегда говорит так… мудро? Или во всем этом виновата пьяная голова, которая наталкивает его на такие выводы?
– Я не знаю. Просто, может, я этого не вижу, потому что знаю его настоящего?
Дмитрий разочаровано качает головой.
– Понимаю, что ты не хочешь понимать, это больно, но, не осознав, тебе станет больнее, Анна.
Я закрываю руками лицо, прикрывая резко выступившие слезы. Возможно, просто алкоголь ударяет в голову.
Я знаю. Я все осознаю, но не хочу признавать. Видимо, мне нравится быть жертвой, но по-другому не могу… Я привыкла так жить. Привыкла терпеть, ждать, унижаться, но бороться и уважать себя я не могу. Меня не учили этому. Я просто не знаю, каково это. Сколько себя помню, маленькой безголовой девчонкой, вышедшей замуж в девятнадцать за человека, которого она совсем не знает. Все так быстро произошло – я даже не успела осознать, что натворила. Впустив Андрея в свою жизнь, я ее полностью поменяла, но не в лучшую строну. Ее изменил Андрей так, как ему нужно.
Но я люблю его и не хочу отпускать, даже осознавая всю его сущность.
– Анна? – спрашивает Дмитрий встревоженным голосом.
Я молчу.
В попытке обрести самообладание я убираю руки с лица. Но слезы не прекращаются. Боль захватывает меня и не отпускает.
Поэтому, чтобы не показывать свою слабость перед всеми, я меланхолично встаю и убегаю в женский туалет, где даю волю слезам.