– Ну? – не унимается Дмитрий.
– Я… – Все, что я могу выдавить из себя.
Дмитрий уже наверняка замечает, как я нервничаю. Но я не могу ничего поделать с собой.
– Понимаешь, тут такое дело…
Я тяну из себя слово за слово, но не могу вытянуть самое главное.
«Я беременна, Дим», – крутится у меня в голове, но не на языке.
И я проворачиваю в голове все исходы событий: как Дмитрий принимает ребенка, мы женимся и воспитываем нашего малыша в любви и заботе; или как Дмитрий отказывается от крохи, убеждая делать аборт, но я не соглашаюсь, и он уходит из моей жизни. Но сейчас я не знаю, что скажет Дмитрий.
– Я беременна, Дим. Это твой ребенок, – наконец произношу я и смотрю на Дмитрия, лицо которого искажается в шоке.
33
– Что? – почти шепотом произносит Дмитрий.
Его явно поражает эта новость. Даже больше, чем я ожидала. Его глаза увеличиваются в два раза, и в них я вижу страх, постепенно поглощающий его. Но чего он боится? Неизвестности или всей ситуации?
Но смотря на его ужасающее выражения лица, я не могу произнести ни слова, как несколько минут назад. Неизвестная сила вновь захватывает мой язык. Я просто смотрю на Дмитрия и сжимаю его руку, которая, как мне кажется, начинает подрагивать.
– Это точно? – спрашивает Дмитрий, посмотрев на меня с такой надеждой, что мне хочется отвернуться. Ведь эта надежда будет не оправдана.
– Да, – выдавливаю из себя я.
Дмитрий зажмуривается. Какими мыслями наполнена его голова? Может, он думает, как будет жить с этим? Или что делать дальше? Все-таки новость не из простых.
Решив не мучить себя, я произношу:
– О чем ты сейчас думаешь? – В один момент я чувствую горячую каплю на щеке.
Слеза катится не потому, что я боюсь или мне жаль Дмитрия, а потому, что не могу сдержать эмоции, которые накопились во мне за все это время. Я плачу, потому что все переживания вырываются из глубин моей души наружу. Они больше не могут сидеть во мраке, где-то там, и прятаться от всех напастей. Нет, я больше не могу терпеть.
Дмитрий смотрит на меня так отрешенно, словно в трансе. Даже по искре в его глазах я не могу понять чувства, которые он испытывает.
– Я… Наверное, – мямлит он, все сильнее сжимая мою руку. – Это неожиданно и так внезапно. Это… Это произошло, когда мы проснулись у меня в квартире?
Я киваю и улыбаюсь. Эта улыбка скорее маска, чем искренний жест. Я хочу подбодрить Дмитрия, сказать, что все хорошо, но могу лишь выдать эту страдальческую улыбку.
Мы оба не знаем, что делать. Кажется, мы взрослые люди, здраво мыслящие, но сейчас ведем себя как дети, боясь ответственности.
– И что мы будем делать? – спрашиваю я, шмыгнув носом.
В один момент мне кажется, что Дмитрий улыбается. Его уголки рта слегка поднимаются, но лишь на мгновение.
– Не переживай. Я люблю тебя, и у нас все будет хорошо, – говорит он и обнимает меня так сильно, что я чувствую, как бешено бьется его сердце. – У нас все будет хорошо, – повторяет Дмитрий шепотом мне на ухо.
После слезы не остановить. Я плачу сильней, потому что счастлива. Я, черт возьми, самая счастливая девушка на Земле. Я прижимаюсь к Дмитрию и чувствую тепло его тела, отчего меня бросает в дрожь. Мои руки отчаянно хватаются за его теплую плоть, словно хотят слиться с ней, чтобы стать единым целом.
Но в этот момент, сами того не подозревая, мы становимся им. Мы сливаемся в единое целое и становимся семьей. В этот момент наши надежды становятся общими. Мы разделяем и радость, и горе, которые обрушатся на нас. Теперь я точно знаю, что буду счастлива. Что мой любимый человек никогда не обидит меня и не причинит боль – он будет всегда поддерживать меня и любить самой искренней любовью. Мы будем ходить за ручку, целоваться на скамейке и гладить мой живот, ощущая толчки малыша. Вот что ждет меня… И в этот момент я понимаю, что Дмитрий все-таки моя судьба.
Когда мы прерываем объятия, я вижу, как одинокая слезинка радости катится по щеке Дмитрия. Он тоже рад, разумеется. Но сам того не понимает, потому что радость смешивается со страхом. А он, как известно, всегда выигрывает.
Еще около часа мы лежим в кровати, слушая тишину. Это час спокойствия, в течение которого мы переживаем все эмоции и раздумываем о нашем будущем. Все это время мы молчим, погруженные в свои мысли. Нам необходимо все обдумать. Но даже в этот момент мы нуждаемся друг в друге; даже когда нам нужно побыть одним, мы держим за руки друг друга.
– Может, расскажем твоей маме? Она нам как-нибудь поможет. Все-таки она вырастила тебя, – произносит Дмитрий, и я чувствую его пристальный взгляд на себе.