«Потерпевший, — думал Павел. — Кто же потерпевший?..»
— Но поскольку ваш поступок не был заранее обдуманным, поскольку, как вы об этом сами сказали, вы не повторили бы его, поскольку совершен он был в нетрезвом состоянии и, таким образом, нес в себе элементы случайности и бесцельности, характерные для хулиганства, его можно отнести к статье семидесятой «За хулиганские действия». Эта статья предусматривает тюремное заключение сроком на один год, если действия подсудимого по своему характеру не влекут за собой более тяжкого наказания. Но вторая часть этой же статьи предусматривает: за те же деяния, если они осложнялись буйством или бесчинством, или по своему содержанию отличались исключительным цинизмом или наглостью — лишение свободы сроком до пяти лет…
— У вас порошков нет? — спросил Павел.
— Каких порошков?
— Ну… от головной боли.
— Нет. Я не ношу с собой порошков.
— Так что же мне — лучше говорить на суде, что я его сознательно стукнул?
— Да, — ответил Кац. — Во всяком случае, что поступок ваш был в первую очередь вызван фельетоном, который вы считаете несправедливым. А как будут рассматриваться ваши действия, во многом зависит от показаний потерпевшего.
— Он уж постарается расписать…
— Я хочу с ним поговорить.
— Уговаривать?
— Нет. Поговорить.
— Пошел он… Все равно — одной ногой я уже в тюрьме…
Когда Павел остался один, он лег ничком на жесткую деревянную скамейку и тихо застонал.
Милиционер, который стоял у входа, заглянул в комнату и скучным голосом предложил:
— Сядьте, гражданин. Рано еще ложиться.
Это помещение называлось «комнатой дежурного районного отдела милиции». Большое пустое квадратное помещение, всю обстановку которого составляли две деревянные скамейки. У входной двери — милиционер. Он никого сюда не впустит, но и не выпустит без разрешения дежурного по отделу — низкорослого капитана с мохнатыми бровями и собачьим прикусом, добродушного и спокойного человека. А эта комната — проходная, только пройдя через нее, попадешь в маленький кабинет дежурного. Капитан охотно пустил к Павлу Каца. «Поговорите с ним — это полезно», — услышал Павел. Дверь в кабинет была открыта.
Каца отыскал бывший товарищ Павла по бригаде Гибайдулин. Он сидел когда-то с Павлом и Кацем в одной камере. Павел жил у него в эти дни.
Как болит голова… Семен-неудачник. Женился. Получил квартиру. Сконструированный им полуавтомат для электросварки труб малого диаметра признан лучшим в мире. Работает в конструкторском бюро. Над полуавтоматом для скоростной сварки труб большого диаметра. Повезло. Повезло и Кацу. Жулики перессорились между собой. Рассказали правду. Каца освободили. И реабилитировали. Все дело — в везении. А мне — не повезло.
Кто такой Константин Георгиевич? Почему он пьет? Умный человек. Очень умный. И до чертиков знает. Очевидно, у него была когда-то в жизни большая удача. Большое везение. А потом — сплошные неудачи. Вот он и стал таким. Пьяницей. С лимоном. Ему не хватило жесткости. Как крану-укосине. Как мне. Но ведь есть люди, которые говорят, что хотеть — значит мочь… Восемь процентов. Увеличить выход азота на восемь процентов в абсолютных цифрах — и уже миллиарды. Миллиарды рублей. Как болит голова…
Дело не в везении. Я сделал глупость. Я сделал много глупостей. Но нельзя расплачиваться за мои глупости миллиардами. А Константин Георгиевич? Если он пьет и ничего не хочет. И говорит, что мы в пустыне. И всюду носит с собой свой лимон, сок которого на что бы ни брызнул — вредит. Значит, и за его глупости расплачиваются другие… Может быть, не миллиардами. Может быть, не деньгами. Трудом. Знаниями. Верой… Как болит голова…
Он все время прислушивался к шагам в коридоре. К шагам за дверью. Он очень боялся услышать эти шаги. И когда дверь открылась и милиционер, прикрыв ее за собой, через всю комнату обратился к дежурному по отделу: «Тут, товарищ капитан, мамаша к задержанному гражданину», а капитан вышел из своего кабинета и предложил: «Пускай войдет». Павел не вставая со скамейки, быстро отклоняясь назад, несколько раз ударился головой о стенку.
— Добрый вечер, — сказала Марья Андреевна.
— Мое почтение, — ответил дежурный капитан. — Вы не плачьте…