Врожденные свойства — это плод действий неба, которых нельзя добиться учением и невозможно создать самому.
Человек имеет злую природу. Доброе в человеке — это благоприобретенное. Нынешний человек от рождения стремится к выгоде. Это приводит к тому, что люди начинают соперничать между собой и проявляют неуступчивость. Человек от рождения проникнут ненавистью. Если следуют этому свойству человеческой природы, то у людей появляется желание причинить друг другу зло и уже не придется говорить о доверии и преданности. От рождения уши и глаза обладают жадностью к наслаждению: уши любят приятные звуки, глаза любят красивые, хорошо сочетающиеся цвета. Если следуют этой стороне природы человека, то появляется развращенность и уже не придется говорить о правилах ли, справедливости и долге. Таким образом, послушное следование врожденной природе человека, повиновение чувствам неизбежно порождает соперничество; в этом случае все люди будут нарушать укоренившийся порядок и благонравие, что приведет к хаосу в государстве. Поэтому необходимо путем воспитания изменять природу человека, обучая его правилам ли, справедливости и долгу. Только после этого люди будут проявлять уступчивость друг другу, их поступки будут соответствовать древним книгам и установленным правилам и в государстве восстановится покой. Из сказанного следует, что человек имеет злую природу, а его добродетели благоприобретены (там же).
Есть люди, которые спрашивают: если природа человека злая, то откуда же возникают правила ли и справедливость? Отвечаю: все правила ли и справедливость созданы совершенномудрыми, а вовсе не возникли из изначальной природы человека… Совершенномудрый после глубоких размышлений и раздумий постигает правила человеческих поступков и на основе этого устанавливает правила ли и мерила справедливости, создает законность (там же).
Мэн-цзы говорил: "Природа человека добрая". Я утверждаю, что это неправильно. С древности до наших дней добро, о котором говорят люди в Поднебесной, — это соответствие поступков и высказываний истинному дао, соблюдение установленных правил. Зло, о котором говорят люди, — это однобокое, корыстное стремление к выгоде и нанесению <другому> ущерба, к предательству и мятежу. Таково различие между добром и злом. Если предположить, что природа человека действительно изначально соответствовала истинному дао, что человек всегда следовал установленным правилам, то зачем еще существовали совершен-номудрые правители и какое они имели значение? Зачем тогда были придуманы правила ли и справедливость? Хотя и были совершенномудрые правители и установленные ими правила ли и мерила справедливости, но какое значение они могли иметь, если природа человека независимо от них соответствовала истинному дао и следовала установленным правилам? (Там же.)
Великие достоинства <древних правителей> Яо, Юя и совершенных мужей состоят именно в том, что они сумели переделать изначальную природу человека, смогли создать правила, как стать <добродетельным> человеком (там же).
"Любой прохожий может стать великим Юем". Что означает это утверждение? Отвечаю: Юй смог стать великим лишь потому, что он мог соблюдать жэнь, справедливость, правила ли и закон (там же).
Антология мировой философии. В 4 т. М., 1969. Т. 1. Ч. 1. С. 230–231
Луский правитель Ай-гун спросил Кун-цзы:[21] "Платье, которое на вас, учитель, это, <наверное>, одеяние ученого?"[22]
Кун-цзы ответил ему так: "Цю в молодости жил в <царстве> Лу и потому носит платье с широкими рукавами, в зрелые годы жил в <царстве> Сун и потому носит головной убор светлого мужа.[23] Цю слыхал, что ученость благородного мужа должна быть обширной, платье же должно быть таким, какое носят другие жители. Цю не знает, что это такое — одеяние ученого".
Ай-гун сказал: "Осмелюсь ли спросить о поступках ученого?"
Кун-цзы отвечал так: "Если перечислять их мимоходом, мы многое упустим; если говорить подробно, задержимся слишком долго. Сменится стража,[24] а мы все еще не закончим!"
Тогда Ай-гун приказал <принести Кун-цзы> циновку. Усевшись, Кун-цзы сказал: "Ученый предлагает древние жемчужины <мысли и добродетели>, ожидая приглашения <на службу>; с утра до ночи отдает все силы учению, ожидая, что к нему обратятся за советом; хранит верность и преданность, ожидая выдвижения; упорно идет <по пути совершенствования>, ожидая, что ему найдут применение. Вот каково самостановление ученого!
Платье и шапка ученого скромны, действия осмотрительны. С важным поручением он словно бы не торопится, незначительное словно бы считает за пустяк. Перед великим он как бы робеет, малого — как бы стесняется. Он с трудом поступает <на службу>, но <в отставку> уходит с легкостью. Он скромен, словно нет у него способностей. Таков внешний облик ученого.
Живет ученый в чрезвычайной бедности, сидит и поднимается с места учтиво. В речах обязательно начинает с выражения преданности, в поступках непременно следует среднему и правильному. На дорогах не вступает в спор за более легкий путь, летом и зимой не оспаривает <у других> места гармонии инь и ян.[25] Бережет себя от смерти, ожидая применения, пестует свое тело, дабы иметь возможность свершений. Такова предуготованность ученого.
Ученый не дорожит золотом и драгоценными камнями, ибо его сокровище — преданность и верность. Он не молится <богу> земли, ибо утверждает свои стопы на долге и справедливости. Он не молится о накоплении богатств, ибо своим богатством он полагает обилие учености. Его трудно привлечь, но легко вознаградить; легко вознаградить, но трудно удержать. Ведь в дурные времена он скрывается — вот и трудно его привлечь <на службу>. С неверными долгу он не соединяется — вот и трудно его сохранить. Сначала он трудится и лишь потом <требует> вознаграждения — вот и легко его вознаградить! Так-то ученый сближается с людьми.
Если доверить ученому товары и богатство, если погрузить его в соблазны, — он не изменит долгу перед лицом выгоды; если напасть на ученого многочисленной <ратью>, если угрожать ему оружием, — он не изменит своим принципам и перед лицом смерти.
Вступая в борьбу с хищными тварями, он не взвешивает <вначале> своего мужества; влача тяжкий треножник, не взвешивает своих сил. Об ушедшем он не сожалеет, грядущее не старается предугадать. Ложных речей он не повторяет, толкам и клевете не придает значения. Он не роняет своего достоинства, не меняет своего решения. Такова самостоятельность ученого.
С ученым можно обращаться как с родственником, но нельзя ему угрожать; с ним можно сблизиться, но нельзя его принудить; его можно убить, но нельзя опозорить. Жилище его не роскошно, еда и питье не обильны. О его ошибках и недостатках можно сказать ему в мягких выражениях, но нельзя бранить его в лицо. Таковы твердость и непреклонность ученого.
Верность и преданность <государю> — вот кольчуга и шлем ученого; ритуал и справедливость — вот его малый и большой щиты. В путь он выступает, увенчав себя гуманностью; <дома> пребывает в объятиях долга.[26] Даже при жестоком правлении он не изменяет тому, на чем стоит. Такова независимость ученого.
<Весь> двор ученого — величиной в один му,[27] окружает его жилище глинобитная стена, ворота бамбуковые, калитка камышовая, окна без рам. <Домашние его> выходят за ворота, передавая друг другу <единственное выходное> платье, едят же не каждый день. Когда он находит отклик у государя, он не позволит себе сомневаться; когда он не находит отклика, он не позволит себе льстить <ради достижения цели>. Таков ученый на службе.
Ученый живет со своими современниками, но сверяет <свои поступки> с древними; путь, проложенный им в нынешний век, послужит ступенью для будущих поколений. Когда наступает лихолетье и государь не оказывает <ему> поддержки, а подданные не выдвигают, тогда льстивая и клевещущая чернь сообща старается погубить его. Однако можно погубить тело, но нельзя победить волю. И даже пребывая в пучине несчастья, он остается верен своим устремлениям, ни на минуту не забывая о бедствиях народа. Такова глубина помыслов ученого.
20
7 «Ли-цзы» (на русский язык переводится как "Книга установлений", "Книга обрядов", "Трактат о правилах поведения", "Записки о нормах поведения") — одно из основных произведений конфуцианского канона. Представляет собой изложение взглядов Конфуция по вопросам ритуала, морали, философии; писалась разными авторами и в разное время (в основном с IV по I в. до н. э.). — 28
21
8 Считается, что беседа между правителем и Конфуцием, зафиксированная в данной главе, произошла в 483 г. до н. э., когда философ вернулся на родину из царства Вэй. Правитель начинает с замаскированной насмешки над странным нарядом Конфуция, но, пораженный благородством его речей, зарекается когда-либо еще насмехаться над учеными. Такой композиционный прием (беседа со скептиком, посрамление которого служит прославлению учения) очень распространен в древней литературе. — 28
22
9 Словом «жу» (ученый) во времена Конфуция называли грамотеев, людей без определенных средств к существованию, часто представителей разорившейся аристократии. Сословие грамотеев-интеллектуалов деградировало, несоответствие их притязаний и возможностей вызывало насмешки. Конфуций же в своей речи рисует идеализированный образ ученого древности. В данном случае слово «ученый» является синонимом "благородного мужа" — своеобразного эталона, следовать которому призывал философ. — 28
23
10 Цю—имя Конфуция. Здесь он из почтительности к собеседнику говорит о себе в третьем лице. Сун—название древнекитайского государства. Сун населяли потомки прежних владык Китая — иньцев, на которых жители других царств—потомки их победителей-чжоусцев—смотрели с некоторым пренебрежением (очень распространены были, в частности, в китайской литературе притчи о глупости жителей царства Сун). Квадратный головной убор с завязками, который по обычаю носили мужчины-иньцы и который сохранился только в царстве Сун, — иначе говоря, старомодный, провинциальный головной убор. Конфуций подчеркивает, что он равнодушен к моде — и одевается применительно к обстоятельствам. — 28
24
11 Смена караула происходила через определенный промежуток времени, обычно через два часа. — 28
25
12 Т. е. такие места, где летом прохладно, а зимой тепло. — 28 13 Буквально: "Он хранит долг в своих объятиях". — 29 14 Му — китайская мера площади, в древности соответствовала полосе земли протяженностью в 240 шагов и шириной в один шаг, длина которого приблизительно равнялась 1,6 м. — 29
27
14 Му — китайская мера площади, в древности соответствовала полосе земли протяженностью в 240 шагов и шириной в один шаг, длина которого приблизительно равнялась 1,6 м. — 29