Мог ли он, например, остаться в Париже? Лангерайс выдвигает предположение, что у Кристофа не было никаких причин желать покинуть этот прекрасный город, но учиться ремеслу в столице оказалось для него попросту слишком дорого. То есть ему еще раз пришлось уяснить себе, что дело не в таланте или желании – он просто недостаточно богат. Но вот в нормандском Кане, как он слышал, много мастерских, работающих для парижской книготорговли, между этим городом и столицей прекрасно налажены деловые связи. Это также был университетский город – хоть и провинциальный, но с настоящими студентами, преподавателями и учеными, которые активно потребляли высокотехнологичный продукт своего времени – печатные книги.
Кристоф сделал неплохой выбор: Робер Масе – известный в Нормандии и за ее пределами книготорговец и переплетчик, и именно семья Масе всего поколение назад ввела в Нормандии книгопечатание. Биографы часто ошибочно сообщают, что у Масе Плантен учился печатному делу. По словам Лангерайс, некоторые типографы в то время действительно промышляли также книготорговлей и переплетами, но, в отличие от своего знаменитого отца, Робера Масе I, его сын книгопечатанием до 1550 года не занимался, только переплетами и торговлей. Впрочем, это не значит, что он не умел печатать и не мог научить этому Плантена. От отца должно было остаться оборудование. И в самом деле, уже после того, как Плантен давно покинул Кан, Масе некоторое время все же печатал книги. Однако учеников он имел право брать только по одной специальности – переплетное дело. Именно переплетчиком позже и станет Плантен, переехав в Антверпен.
Переплетчик – одно из сложнейших ремесел. Обучение занимало обычно до десяти лет, столько же, сколько обучение, например, ювелирному делу. Это в два раза дольше, чем учеба на пекаря или сапожника. Правда, впоследствии переплетчик и зарабатывал существенно больше пекаря или сапожника, и стоял значительно выше по социальной лестнице. Ремесло ремеслу рознь. Как внутри дворянства существовала своя сложная иерархия со множеством титулов, в которой не особенно знатный представитель мелкой аристократии был неизмеримо ниже представителя аристократии высшей, так же и в большом разнообразии ремесленного производства выделялись группы простых и технологически сложных, «низших» и привилегированных профессий – с разным доходом и огромной разницей в статусе.
Переплетное дело намного старше печатного, ведь рукописные книги переплетались задолго до изобретения печатного пресса. Пергаментные свитки неудобны – это осознали уже в VI веке, по крайней мере, старейшее упоминание о профессиональном переплетчике – ирландском монахе Дагее – относится к 550 году. Переплетали книги там же, где и писали – в монастырях. С XIII века переплетное дело становится отдельным ремеслом, хотя его границы еще четко не определились. В 1401 году первая гильдия переплетчиков появляется в Париже, в 1480 – в Базеле. Но сколько-нибудь широкое распространение эта профессия получает только после изобретения книгопечатания.
Задачей переплетчика было не только правильно сложить, сшить и обрезать страницы, написать на титульном листе заголовок и имя автора. Он изготавливал и саму обложку – как правило, из твердого дерева, обшитого кожей, часто отделанную по краям металлом. Книги были очень дороги. Чтобы сохранить чувствительный к влаге пергамент или хрупкую бумагу, а также чернила на них, обложке приходилось, по сути, выполнять роль футляра – твердого, деревянного, укрепленного металлом, с кожаными или металлическими застежками, а иногда и с замком. Университетские библиотеки часто заказывали обложки с цепью, которую можно было пристегнуть к полке – чтобы избежать воровства. Богатые книговладельцы могли позволить себе декор на обложке – рельефные узоры, золотое тиснение, семейный герб. Поэтому переплетчик должен был уметь работать и с бумагой, и с деревом, и с кожей, и с металлом, а по тонкости его работа часто не уступала ювелирной.