Петр, растерянно захлопав глазами, развернул телеграфный бланк.
«Еду к тебе. Встречай поезд Лиде воскресенье 12 часов дня. Люба», — прочитал вполголоса.
— Это значит — завтра, — глубокомысленно констатировал Лоб, незаметно возвратившийся в комнату. — А говорил — холостой. Или только женишься?
— Не знаю, — еле проговорил ошарашенный Петр. — Ничего не знаю. — На его сиявшем радостью лице блуждала глупая, блаженная улыбка.
Тут же встал перед Петром до неприятного будничный вопрос: как с квартирой? А вдруг Анастасия Свири-довна, хозяйка дома, в котором он снимает комнату, заупрямится? Одинокому же сдавала!
И Маринин, взволнованный, побежал домой.
От радости не чуял под собой ног. Ведь было чему радоваться. Кто бы мог поверить, что все так хорошо устроится! Любаша едет к нему. Та самая Любаша, которая когда-то не разрешала взять себя под руку, которая насмехалась над Петькой. А теперь едет! И они поженятся. А вообще-то Люба, конечно, дуреха. Пошла учиться в киевский, а не харьковский институт. И зачем столько крови попортила Петру? Может, потому он так и любит ее?
Над узким тротуаром, выложенным из каменных плит, томились в полуденном зное ветвистые молодые клены. Со стороны недалекой речки слабый ветерок доносил пряный запах скошенного, привядшего разнотравья. В мари сине-блеклого, без единого облачка неба плавилось солнце. Так же безоблачно было на душе у Петра Маринина. Вот только квартира…
За поворотом улицы он увидел идущих в том же направлении, что и он, высокого чопорного военврача второго ранга Белехова и его дочь Аню — стройную и гибкую, как хворостина краснотала. Замедлил шаги, чтобы не догнать их и дольше побыть наедине со своей радостью.
Но мысли переметнулись к Ане. Петр познакомился с ней на второй день после приезда в Ильчу, когда блуждал по местечку в поисках квартиры. Он стоял у калитки тенистого двора и расспрашивал у сидевших на скамейке женщин, где бы можно снять комнату. Мимо проходила девушка. Услышав, о чем идет речь, она остановилась и непринужденно вступила в разговор.
— Наша соседка ищет квартиранта, — сказала она, окинув Маринина смелым, дружелюбным взглядом. — Пойдемте, я вас провожу.
И они пошли вдвоем. Это была Аня Белехова — дочь начальника санитарной службы дивизии. Она рассказала Петру, что приехала из Москвы к отцу погостить и ужасно скучает в этом тихом городишке. В прошлом году Аня окончила десятилетку, поступала в Московский театральный институт, но не прошла по конкурсу и теперь снова готовится к экзаменам.
Сейчас Петру вдруг захотелось поделиться с Аней радостью. Он нащупал в кармане хрустящий телеграфный бланк и ускорил шаги. Вот уже совсем рядом дробно перестукивали по каменным плитам каблучки Аниных туфель и размеренно, со скрипом ступали сапоги военврача Белехова. Доносился знакомый, трогающий задушевностью звонкий голос Ани:
— Папочка, ты не спеши отправлять меня в Москву… Знаешь, мне здесь так хорошо отдыхается.
— А по маме не скучаешь? — спрашивал густой, уверенный голос Белехова.
— Чуточку, но это ничего.
— Ой, смотри, дочка. Не влюбилась ли ты в нашего молодого соседа?.. Как этого младшего политрука фамилия?
Петр почувствовал, что в лицо ему будто плеснули горячим. Замедлил шаги, растерянно озираясь, куда бы спрятаться: боялся, что Аня сейчас оглянется и увидит его.
— Папочка! И тебе не стыдно? — доносился между тем ее ласково-негодующий говорок. — Он такой застенчивый, этот Маринин, смешной. Я еле уговорила его вчера пойти со мной на танцы…
Что Аня говорила дальше, Петр не слышал. Он, с опаской, глядя ей в спину, нырнул в первую попавшуюся калитку. На удивленный взгляд бравшей из колодца воду молодицы спросил:
— Квартира не сдается?
— Одинокому ай семейному? — Женщина взвела дуги густых черных бровей, с любопытством оглядывая ладную фигуру младшего политрука.
Петр потоптался, раздумывая над вопросом, затем сказал:
— Женатому. — И, не дожидаясь ответа, вышел со двора.
Аня и ее отец успели отойти за перекресток. Маринин, облегченно вздохнув, поплелся следом. Со смущением раздумывал над невольно подслушанным разговором, припоминал вчерашний вечер.
…В клубе было людно. Он замечал, что на Аню и на него устремлены многие взгляды, и ему было приятно, что она, такая красивая, какая-то по-особому светлая, занята только им, запросто держит его под руку, непринужденно, вроде они знакомы уже много лет, ведет разговор. Петр танцевать не умел, и они вскоре ушли из клуба. Долго бродили над речкой, вдыхая в дремотной тишине густой аромат разнотравья и запах болотной плесени. В сонной воде купалась звездная россыпь неба и рожок луны.
Аня читала стихи Есенина, а Петр молчал и боялся, как бы она не догадалась, что он ничего не знает на память из Есенина. Аня как бы угадала его мысли и спросила, кого он любит больше всего из поэтов. Он назвал Тараса Шевченко и Степана Руданского и очень обрадовался, когда Аня созналась, что о Руданском даже не слышала. Тогда Петр по-украински начал читать ей великолепные юморески, и над речкой долго звенел ласкающий слух Анин смех.
А сегодня ему удалось раздобыть потрепанный томик Есенина…
Петр вспомнил о приезде Любы и подумал, что ее надо будет обязательно познакомить с Аней. Они наверняка подружатся…
«Едет Люба! Едет Люба!» — билась в голове мысль, и радость с необыкновенной силой захлестывала его всего.
Не заметил, как оказался возле своего дома. Увидел, что у калитки напротив стоит Аня и с приветливой улыбкой глядит на него.
— Вы почему такой сияющий, Петр Иванович? — спросила она через улицу.
— Вас увидел, — смутился Маринин.
— Подойдите-ка сюда.
Когда перешел улицу, Аня потупив взор, тихо проговорила:
— Петя, что вы будете завтра делать? Выходной ведь…
— Яс утра еду в Лиду.
— Чего вы там не видели?.. В лес лучше пойдем.
— Не могу. Мне поезд надо встретить. — И Петр, утопив свой взгляд в глубокой сини Аниных глаз, почему-то не сказал, кого едет встречать.
Отвел взгляд, остановив его на ромашке, выглядывавшей на улицу сквозь забор. Бездумно сорвал ее, подал Ане и молча зашагал через улицу в свой двор.
Предстояло объяснение с квартирохозяйкой — Анастасией Свиридовной. Как она отнесется к приезду Любы?
Анастасия Свиридовна — крупная, дородная женщина с властным голосом и рябым мясистым лицом. Своим квартирантом она распоряжалась, как собственностью: «Столуйся у меня, дешевле обойдется», «Не сиди вечером дома. Молодость прохлопаешь», «Смотри, чтоб Сонька Кабанцева из соседнего дома не окрутила тебя. Поганые они люди».
Анастасию Свиридовну он застал дома. Она сидела на широкой скамейке у окна и, зажав в коленях огромную глиняную миску, терла большим деревянным пестом размоченный горох. Завтра воскресенье, а по воскресеньям Анастасия Свиридовна печет пироги с горохом.
Хозяйка встретила Петра хитроватым взглядом; догадался, что она видела в окно, как он разговаривал с Аней. Молча подал телеграмму и с замирающим сердцем уселся на топчан. Хозяйка читала телеграмму медленно, потом подняла на Маринина гневные глаза:
— Чего ж раньше молчал?
— Полная неожиданность… — развел руками Петр.
— Рассказывай! Какая дура так ехала б? — Анастасия Свиридовна отставила в сторону миску, спустила ноги на пол и посмотрела в окно. Там, у калитки, что напротив, все еще стояла Аня и медленно срывала с ромашки лепестки.
— Неразумный ты хлопец, — покачала головой Анастасия Свиридовна и снова покосилась на окно. — Вон твоя судьба! Як ягодка дивчина, и отец начальник большой. Думаешь, я не вижу, как она караулит тебя, когда на службу идешь или домой возвращаешься?
— Да не выдумывайте! — испуганно махнул рукой Петр, чувствуя, как у него загорелись уши, лицо. — Знали бы вы Любу…