«Кто желает держать речь?» — такими словами начинались оперативки в полку, а голос Аркадия звучал с теми же, что и у командира полка, интонациями: «Дескать, в общем и целом, прошу действовать посмелее». — Можно? — Николай поднял руку, как делали это на оперативках все желающие выступить. — Можно?
— Давай.
Николай злился. Злился на свою оплошность, на улыбки, которыми встретили ее Аркадий и Михаил, на неудачу, постигшую их в полете. Усталость обострила все его чувства, опасность взбудоражила мысли. Николаю надо было излить их, высказаться до конца, чтобы успокоиться. Ему стало казаться, что виноват в несчастье Аркадий, один лишь Аркадий. Сбросив бомбы сразу при поломке мотора, они имели возможность благополучно вернуться на базу. В конце концов, устранив неполадки в моторе, они в эту же ночь вторично могли вылететь на задание и выполнить его. Николай произнес, жестко глядя на Аркадия:
— Прежде всего, сообщаю вам, что «голубая двадцатка» не вернулась с боевого задания. Предлагаю почтить…
— Ты, что, Коля? — тихо спросил Аркадий.
— Дословно воспроизвожу для тебя сегодняшний траурный митинг в конференц-зале.
— Замолчи! — крикнул Аркадий и вскочил. — Замолчи! Траурный митинг! Да как у тебя язык повернулся сказать такое? Вспомни, сколько ждали мы Белова, сбитого под Вилейкой. Дождались? Дождались! А Сбоева? Вышли они через две недели! А Новиков?.. Рано себя хоронишь. Погибла машина! А мы…
— След за нами стелется ковровой дорожкой…
Михаил не вмешивался в спор. Сидя на снегу, он, морщась, усердно массажировал колено, ушибленное при посадке. Подошел Аркадий. Склонился. Ощупал железными пальцами коленную чашечку.
— Терпи, — сказал и, крепко захватив у лодыжек, с силой рванул онемевшую ногу на себя.
Михаил, ойкнув, завалился на спину.
— Все, Миша. Боль сейчас пройдет. Вывих был, — и обернулся к штурману: — Отошел, Коля? Успокоился?
— Да…
— Понимаю. Но сдерживать себя надо. И я ведь погорячился… Итак?
— Я предлагаю выйти на тракт, — сказал Николай. — Только так мы сможем запутать следы. Километров шесть-семь по тракту, а там и в лес можно возвратиться. И еще. Заглянуть в первую же встречную деревню, лучше хутор, и запастись харчами на дорогу. У меня — все.
— Тракт! Хутор! Это да-а! — Михаил вскочил на ноги и тут же опрокинулся на снег перед Николаем. — В таком наряде на тракт? В деревеньку?!
Прижмет — в пекло полезешь.
— Знаю!.. Но деревня — это немцы, это полицейские, это предатели! А тракт?! Думаешь, нас немцы объезжать станут?
Теперь Николай досадливо поморщился.
— Не кипятись, — сказал миролюбиво. — Докажи, что не так. По тракту мы ночью пойдем. О предателях, о чужой душе, в которой всегда потемки… Не оригинален ты в этом. Помнишь, спор был в конференц-зале? Не отбивай у Колебанова хлеб: обидится. Полицейские и предатели — опасность для нас, Миша, потенциальная. К тому же, надеюсь, и пистолет у тебя не для близиру.
— С одним пистолетом?!
— Смелость города берет, а у тебя к ней еще и пистолет в придачу, оружие.
— Ну и ну! Ну и ну-у…
— Вот так-то вот!
— Распетушились. Это хорошо! — Аркадий посматривал то на одного, то на другого. Запальчивость, с которой товарищи обсуждали дальнейшие действия, нравилась ему. — Но, давайте подумаем: скоро ли и наверняка ли обнаружат наш след немцы? По крайней мере, сегодня-завтра этого не случится: маловероятно. На тракте мы подвергнем себя излишнему риску. Допустим, след наш немцы все-таки обнаружили. Что тогда? Будут прежде всего блокированы дороги и взяты под наблюдение населенные пункты. Выводы. На тракт выходить нельзя: преждевременно. Пойдем по лесу. Кончатся продукты, наведаемся в деревню.
День угасал. Выцвели заревые краски на закраинах облаков, прикорнувших на ночь к срезу лесного горизонта. С последним лучом, словно вода, размывшая плотину, на землю хлынули сумерки, поглотив деревья, кустарники, валежины, пни… Темное зыбкое безмолвие нарушал лишь монотонный скрип снега. Иногда резко, как выстрел из засады, неожиданно переламывалась под ногами невидимая сушина, и короткий щелк этот бил по нервам. Брели на ощупь, натыкаясь друг на друга, на стволы, часто оступаясь. Чертыхались вполголоса и беззлобно.