– Я не сержусь, Альбина. Ведь ты должна была исполнять все команды шефа. Не сомневаюсь, что ты продолжала следить за нами и дальше.
– Да, Слава, каюсь. А кстати, ты не можешь объяснить, почему шеф заставлял меня вас выслеживать?
Заломов посмотрел на неё, как, возможно, посмотрел Иисус на Иуду Искариота, пришедшего в сопровождении римских солдат. Ему ужасно захотелось чем-то уязвить Альбину, отомстить ей за испорченный финал своего «свадебного» путешествия. Он догадывался, что не одно лишь служебное рвение заставляло её выполнять странные задания шефа. Тут попахивало собачьей преданностью, а может быть, и любовью к богоподобному хозяину. Владислав мог бы сочинить какую-нибудь историю, якобы обнажающую «истинное» отношение к Альбине её кумира; но придумать, чего не было, означало солгать. А лгать Заломов не любил.
Сменив свой взгляд с укоризненного на наивно-беспечный, он ответил:
– Альбина, я бы не хотел развивать эту тему. А кстати, что новенького у Драганова?
– Понятия не имею, ведь я перешла в лабораторию доктора Кедрина. Аркадий Павлович пригласил меня на должность секретаря.
– И как же Егор Петрович тебя отпустил?! – изумился Владислав.
– Сама ума не приложу. Ведь он даже уговаривал меня перейти к Кедрину.
«Интересно, – подумал Заломов, – великий комбинатор направляет в стан неприятеля своего преданного и проверенного в боевой обстановке кадра. Судя по всему, бледной мышевидке предстоит поработать Штирлицем, а может быть, и Матой Хари во вражеском логове». Вслух он спросил:
– Ну, раз ты работаешь у Аркадия Павловича, то, наверное, знаешь, что там делает Анна?
– Так ты её всё это время даже не видел? Вот, что значит «разошлись, как в море корабли». Однако ж, понять её можно. Кому ты нужён с твоею копеечной зарплатой.
– Альбина, я спросил, чем занимается Анна в лаборатории Кедрина, – сухо повторил Заломов.
– Слава, я же не биолог. Знаю только, что твоя Анна днями пропадает в библиотеке.
– Ясно, – подчёркнуто равнодушно произнёс Заломов и вопросительно взглянул на Альбину. Та вздохнула и застегнула пальто на все пуговицы.
– Ну, теперь я, вроде бы, всё утрясла и всё выяснила. Пока.
Она ушла, а Заломов ещё долго сидел на скамейке, и склонившаяся над ним берёза продолжала поливать его золотым дождём своих мёртвых листьев. Наконец, изрядно замёрзнув, он встал и побрёл домой.
На улицах Городка уже хозяйничал резкий холодный ветер, сдирая с прозрачных берёз остатки былой роскоши. Тротуары с разбитым асфальтом, газоны с бурой увядшей травой, клумбы с полусгнившими трупами цветов – всё было укрыто миллионами безжизненных, но прекрасных золотистых пластинок, ещё недавно яростно творящих сахара из углекислого газа, воды и солнечных лучей.
В тот день Заломова ждал ещё один сюрприз. На скамеечке перед входом в его общежитие сидела девушка, чей облик привёл душу Владислава в лёгкое волнение. Боже, это была Танечка! Он не видел её со школы, и в его памяти она осталась сдержанной, задумчивой красавицей с пепельными косами и с глазами цвета балтийской волны.
Узнав его, Танечка поднялась и сделала шаг к бегущему к ней Заломову.
– Здравствуй, Таня, какими судьбами! – восклинул он, вглядываясь в стоящую перед ним невысокую, довольно худую и совершенно взрослую женщину с бледным припудренным лицом и тонкими подкрашенными губами. Лишь глаза остались прежними, но Заломов не нашёл в них и капли прежней мечтательности.
Они обнялись.
– Я тут на конференции в Институте математики, – гордо проговорила Танечка.
– Насколько приехала?
– Утром улетаю.
– Жаль! А что так скоро? Слушай, у меня дома ничего нет, пойдём в ресторан!
– О, нет! Я бы хотела распить кое-что с тобой наедине, – движением головы Танечка указала на продуктовую сумку, оставленную на скамейке.
Через несколько минут они уже сидели за накрытым столом, в центре которого стояла бутылка невиданного в Новоярске марочного коньяка КВВК.
– Ты знаешь, Славик, какая выдержка у этого коньяка?
Заломов прочёл этикетку:
– Восемь лет.
– Нет, Славик, считай, все семнадцать. Купила эту бутылку сразу после поступления в университет и поклялась открыть её только при встрече с тобой. Вот и дождалась!
– С какой это стати?! – изумился Заломов.
– Видишь ли, Славик, – заговорила Танечка с лёгким волнением, – ты был для меня чуть больше, чем школьный приятель.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что была в меня влюблена.
– Не совсем так. Впрочем, не отрицаю, ты мне нравился, но суть не в этом. Нет, было что-то ещё… что-то другое.
– Ты говоришь загадками. Я не понимаю, на что ты намекаешь.