– Значит, или Моисей намеренно исказил сообщение Бога, или же сам Бог (видимо, с какой-то целью) на время скрыл от нас факт существования Дьявола.
– Ну, ты, брат, силён, – только и нашёл что сказать Заломов.
Ровно в шесть Владислав вошёл в кабинет Кедрина. Здесь, кроме хозяина, уже были Альбина и Ниночка, через пять минут появился Демьян, и наконец в 6.15 вбежала Анна. Увидев своего недавнего друга, она слегка занервничала, но вскоре успокоилась и даже вполне приветливо ему улыбнулась. Анна была по-прежнему чертовски привлекательна, и Заломов с ужасом отметил, что всё ещё неравнодушен к ней. Пламя костра он притушил, но кой-какие угольки упорно продолжали тлеть. И в этом крылась опасность. Впрочем, присутствующих мало заботили чувства Заломова, ибо все взоры были прикованы к широкому полированному столу, точнее, к стоящим на нём двум зелёным толстостенным бутылям с шипучим напитком, известным под названием «Советское шампанское». А на белых блюдечках переливались в холодном свете люминесцентных ламп бутерброды с недоступной простому советскому учёному икрой лососёвых и осетровых рыб.
Когда все были готовы к возлияниям, Кедрин почему-то приложил палец ко рту в знак, чтобы сидели тихо, и с каменным лицом предложил выпить «за здоровье виновника торжества». Шампанское разлили по бокалам из розового чешского стекла, и все принялись звонко чокаться. Чокаясь с бокалом именинника, Ниночка успела ввернуть: «С днём вас рожа, дорогой вы наш товарищ Кедрин! И будьте по-прежнему самым умным и самым красивым мужчиной Института, да и всего нашего Городка! – гости засмеялись, но лицо хозяина сохраняло выражение таинственной настороженности.
Затем взяла слово Анна.
– Дорогой Аркадий Павлович! – начала она громко и весело, и тут Кедрин снова сделал жест, чтобы сидели тихо. Анна понизила голос почти до шёпота. – Сорок девять – священная семёрка в квадрате – это возраст расцвета для мужчины. Когда, с одной стороны, он видит, как много им сделано, а с другой, – он знает, сколько славных и великих свершений ожидает его в недалёком будущем! – и, слегка повысив голос, Анна быстро закруглилась: – Так выпьем же, друзья, за нашего искромётного и мудрого, ироничного и великодушного Аркадия Павловича!
– Спасибо, Анна Дмитревна, за добрые слова, – негромко ответил Кедрин, и Заломову показалось, что глаза учёного чуть увлажнились. – Товарищи и друзья! – продолжил именинник, приглушая и выхолащивая свой драматический баритон. – Вот сегодня, вот сейчас я хотел бы воспользоваться подходящим моментом, чтобы поделиться с вами некоторыми результатами моих недавних размышлизмов. Друзья мои, все мы обладаем божественным даром мыслить, но мы не знаем, откуда эти мысли берутся и как облекаются в свои сверкающие словесные одежды в соответствии с таинственными и подозрительно точными законами грамматики. Однако я твёрдо знаю, что эти невесть откуда взявшиеся мысли (а порою и идеи) звучат в моей душе негромко и бесстрастно. Крик передаёт не мысль, а гнев, отчаяние и страх. Поэтому, мои дорогие юные коллеги, общаясь друг с другом, правильнее сказать, обмениваясь друг с другом мыслями, никогда не повышайте тон и громкость вашего голоса. Увы, я лишь недавно познал величайшую истину: «Говорить надо тихо для того, чтобы расслышать слова, приходящие к нам свыше».
Тут над праздничным столом повисла, можно сказать, гробовая тишина.
– Раньше, – тоскливо продолжал Кедрин, – я говорил очень громко и потому слышал только себя. А вот в последнее время в моей голове стали с регулярной периодичностью звучать слова: «Аркадий, слушай меня внимательно! Больше думай, меньше болтай, люби ближних своих и не греши!»
– Убиться можно! – не выдержала Ниночка.
– А ещё тот сипловатый, слегка дребезжащий голос требует, чтобы я больше не циклировал, – задумчиво добавил Кедрин.
– Как это не циклировал? Вы же, Аркадий Павлович, всё-таки не женщина, – засмеялась Ниночка и резко умолкла, увидев, что её веселье никто не поддерживает.
– Мой Голос имеет в виду совсем не то, о чём вы подумали, Ниночка, – уныло и анемично пояснил Кедрин. – Мой Голос имеет в виду, что практически все люди живут, будто бегут по замкнутому кругу. Они зарабатывают деньги, чтобы жить, и живут, чтобы зарабатывать эти чёртовы деньги. Вот что значит циклировать.
– Однако ж, как нам жить иначе? – простодушно удивилась Альбина.
– Мой Голос утверждает, что всё в нашей жизни пустые циклы. Всё, кроме настоящего творчества.
– А разве творчество может быть не настоящим? – спросила Анна.
– Может, если это циклическая процедура за деньги. Настоящие творцы творят не за деньги и не по приказу других людей. Желание творить нисходит к ним свыше. Только так, только боговдохновенно создаются подлинные шедевры искусства и науки.