Философская истина хороша для философии. Для человеческой природы, цель которой — непрерывно расти и изменяться, такая истина абсурдна. Гнозис, заключающий в себя все на свете, — это смерть личности.
Насчет этих состояний слияния я писал довольно много. Мне даже пришлось ввести специальный термин — энтазм (досл. "поглощенность бытием"). Энергетически это выражается перемещением точки сборки в центральные, стержневые области кокона. Время от времени каждый может оказаться в этой специфической позиции. Но практик, изначально полагающий слияние благоприятным состоянием или даже целью дисциплины, однажды погрузившись в энтазм, стремится повторить его снова и снова. Все дело в том, что плотность полей в стержневых областях кокона превышает способность воспринимающего центра собирать перцептивный мир. Эта перегрузка создает иллюзию слияния с большими эманациями на фоне минимального присутствия чувства индивидуального "я". Повторение энтазма прекращает все иные трансформационные процессы, а накопленная энергия осознания полностью расходуется в процессе этого экстаза.
В этом и заключается "путь слияния" — путь, спровоцированный высокими и по сути справедливыми философскими размышлениями. Здесь прекращается естественное для индивидуума противостояние субъекта и внешнего мира, отчего возникает неопределимое Блаженство, словно вы вернулись в утробу матери или, выражаясь возвышенным языком, к Великому Источнику Всего Сущего. Здесь концентрируется пресловутая "Божественная Любовь".
"Путь слияния", безусловно, легче и приятнее, чем "путь магов". Когда описание мира стало опираться на философский монизм и в результате незаметно изменились цели духовного поиска, этот факт был отмечен религиозными мыслителями. В частности, одна из поздних тантр обращается к своим читателям устами самой Шакти: "Теперь все пути сглажены". В тексте это прямо связывается с наступлением новой эпохи (Кали-Юги) — эпохи, в которой умственные идеи тоналя повлияли на представление о цели и невольно все упростили. Но вместе с облегчением и упрощением дисциплины из нее ушла Сила.
Путь, описанный Кастанедой, — это безусловно путь магический, путь сохранения Я и обретения Силы. Поэтому прежде всего важно сохранять контроль над осознанием, поэтому каждому неделанию энергетически противостоит определенное делание (о чем еще будет сказано в этой книге). Сохранение упорядоченного восприятия в измененных позициях точки сборки, сохранение противостояния "субъект-объект", "Я — Мир" — вот что, на мой взгляд, в существенной степени определяет успех толтекской практики. Именно поэтому совершенно логичным кажется отказ тол-теков от персонального божества, от религиозной веры и признание высшей ценности личного осознания. Отсюда настороженность по отношению к внешним силам, способным поглотить индивидуальное "Я", увлечь нас в неопределенный свет, более яркий, чем наша отдельная сущность. Исчезнуть всегда проще, чем сохранить себя.
Безусловно, само по себе "настроение мага" — вовсе не гарантия успеха в деле интегральной Трансформации собственного существа. Здесь вступают в силу конкретные технические знания, верное и глубокое понимание работы воспринимающего аппарата (а этим аспектом знания никто, кроме толтеков, не занимался по-настоящему) и многочисленные принципы накопления энергии, усиления осознания и т. д. и т. п. Тем не менее можно сказать, что всякий сильный маг, даже не достигший Трансформации, часто оставляет после себя психоэнергетическое эхо. Конечно, мы ничего не знаем об их посмертной судьбе и можем лишь строить бесконечные догадки. Тем не менее антропологи согласятся с тем фактом, что именно жилища покойных магов или иные места, где совершались их практики (как ритуальные, так и медитативные), вызывают суеверный страх у потомков, здесь рождаются легенды о "призраках", "полтергейстах" и прочих непонятных феноменах. Как показывают исследования, не всегда эти россказни опираются лишь на фантазии пугливых свидетелей. Энергетические тела "колдунов" даже после смерти могут демонстрировать некую причудливую активность — рационалисты отмахиваются от подобных свидетельств, а парапсихологи собирают необъяснимые факты и строят все новые и новые теории на этот счет. Самодеятельные общества "охотников за привидениями" (которых немало на Западе) не только собирают современные сказки сомнительного свойства. Иногда им удается реально фиксировать нечто, выходящее за рамки понимания. И, как ни странно, порой выясняется, что маги (той или иной разновидности) имеют отношение к наблюдаемым феноменам — иногда прямое, иногда опосредованное.
Наличие энергетических следов после длительной магико-колдовской деятельности может говорить о многом. Даже оценивая эти факты самым осторожным образом, мы приходим к выводу, что практическая деятельность подобного рода может влиять на расположение сил и энергий внешней среды. Любопытно, что медитации буддистов и индуистов, молитвенные усилия монахов и отшельников оставляют подобные следы существенно реже. Собственно, на этом наблюдении построен христианский миф, который коротко формулируется так: "чистая душа после смерти сразу направляется в Царство Божье, нечистая — терзается и страдает, прикованная к местам своих грехов". Насчет "терзаний" и "прикованности" нам ничего не ведомо поскольку интерпретировать посмертную психоэнергетическую активность (если таковая имеет место) можно по-разному. Я бы высказался просто: "Остается некая сила". Если это так, то ситуация должна наводить на размышления.
- 4 -
Итак, мы убедились в том, что путь дона Хуана, будучи прагматической дисциплиной, развившейся из древнего шаманизма, можно считать "путем магов". Эта традиция не позволила более поздней и абстрактной метафизике изменить направление и настроение толтекской практики. Своевременное акцентирование позиции воспринимателя, отделение Реальности от доступного наблюдению мира описания, негативное отношение к любым моделям, выходящим за рамки критического мышления, сделало толтеков антидогматичными и удалило вечный искус религиозного благоговения.
Не все согласны с тем, что толтекская дисциплина занимает особое и исключительное положение среди дошедших до нас магико-мистических доктрин. Иногда сложно осознать тонкий момент, связанный с характеристиками дон-хуановской Трансформации. За метафорами индейского шамана и увлеченным повествованием Кастанеды скрывается динамичность цели, обусловленная той самой процессуальностью мировоззрения, о которой уже было достаточно сказано. Открытие тол-текского знания произошло как нельзя вовремя — в те годы, когда стали оформляться революционные концепции развития человека. Это положение выразительно сформулировал Т. Лири: "Все философии и религии, созданные до 1946 года, оценивали человеческую судьбу в этом мире пессимистически. Индуизм, буддизм, стоицизм, эпикурейство, иудаизм, католицизм, ислам, протестантизм, марксизм... Ни одна из этих догм ничего не дала человечеству, кроме обещания вечного покоя..." Толтекский вариант магического поиска не знает ни "вечного покоя", ни Абсолюта. И если нейрологическая эволюция, о которой размышлял психолог, действительно так или иначе движет человеком, то описанная Кастанедой практика по своему настроению к ней очень близка. Ибо цель дон-хуановского учения жизнь, а не определенное состояние. Это очень важное положение, о котором стоит подумать. Перцептивная относительность любого опыта, будучи не просто философской декларацией, а непрерывно присутствующим живым опытом во всех поколениях практикующих нагуалистов, навсегда вывела новых видящих за пределы поля религиозно-философских символов, целей и присущей им ритуалистики.
Судя по всему, такое настроение магических школ древних толтеков послужило причиной их самоустранения также из социальных структур. Государственные образования доколумбовой Америки опирались на определенный тип официальной религиозности, который сильно отличался от духовных концепций древних магов. Сложилась типичная для таких условий ситуация — экзоте-рическия религия для строителей государства и его граждан, эзотерическая — для замкнутых групп адептов. Однако почитание древних практик сохранялось достаточно долго — те же процессы, длящиеся тысячелетиями, можно наблюдать в истории древнего Востока (Индии и Китая). И там и здесь государство не любило магов за особую психологическую независимость, но уважало их и даже испытывало перед ними трепет. Например, даосы в Китае на протяжении многих веков концентрировали в себе не только философское, но и политическое инакомыслие — тем не менее правящие сословия не могли решиться на их тотальное истребление. Подобно тому как учение дао в Поднебесной считалось первоистоком всех иных учений, включая государственный институт конфуцианства, в Месоамерике первоистоком государственных религий ацтеков и майя было учение о нагуале с его непостижимой и могущественной магией.