Староста моментально появился из самого большого дома на площади. Это был сухощавый подобранный человек, по виду бывалый рыбак. Он обомлел при виде голого мужчины, и дракона рядом.
- Нам нужна одежда, - сказал я ему без экивоков. - И ей тоже.
Альта как раз превратилась и взошла на крыльцо, не стесняясь своей наготы. Площадь по ночному времени освещалась только одним фонарем, но и в этом слабом свете ее зеленые светящиеся глаза с вертикальными зрачками были превосходно видны и внушали ужас.
Я думал, что сейчас начнется долгий разговор, но староста был человеком действия. Он моментально оценил обстановку. Затем глянул в глаза Альты и решительно сказал:
- Сей момент, господа. Прошу внутрь, а то народ собирается.
И действительно, площадь перед домом старосты быстро заполнялась народом. Шума, однако, не было: всякий новоприбывший, посмотрев в холодные змеиные глаза Альты, моментально замолкал. Мы поскорее зашли внутрь.
Жена старосты, полная красивая женщина, сразу прикрыла Альту каким-то одеялом (к чему Альта отнеслась равнодушно), смерила нас опытным взглядом и вытащила из сундуков одежду - куртку и штаны мужа и свое длинное платье. Мы оделись, и одежда пришлась впору.
- Теперь о деле, - начал я. - Мы тут прилетели, купались на берегу, и какой-то скот стащил нашу одежду. Я маг, и чувствую, что мои вещи с ним приближаются к селению. Ваш?
- Опять сволочь Крысеныш! - не раздумывая, сказал староста. - Он там рыбачит обычно. Только он может попятить вещи у людей. Остальные у нас - народ серьезный, товар возят...
Он вдруг замолчал, прикрыв рот ладонью, поняв, что проговорился. Дело было ясное.
- Ваша контрабанда мне по ..., - коротко сказал я. - Ты мне мои вещи подай, а на все остальное я положу с пробором. А его в .... ты сам трахай, мне такие крабята без надобности.
На флотской службе я приобрел род красноречия, который хорошо помогал добиться понимания у собеседников - иной раз получше, чем старые кавалерийские выражения, которые тоже неплохо работали. Староста сразу оживился, почувствовав своего человека. Настоящий моряк не любит пиратов, но не обращает внимания на контрабанду - таковы традиции морской жизни, даже у военных моряков.
- Сейчас пару ребят охотников пошлю за ним, пока вещи не попрятал. Он упрямый, гаденыш, пятки жечь надо, чтобы сказал.
- Надо будет - и пятки пожжем, - продемонстрировал я плохое настроение.
- А я жженное лучше ем, - невинно добавила Альта, закидывая ногу на ногу.
Староста глянул на нее и сказал убедительным тоном:
- Не беспокойтесь госпожа, сейчас мои его притащат. Не желаете ли вина?
- Желаю, - ответила Альта. - Наше вино украли.
Староста бодро достал бутылку вина и два чистых стеклянных фужера. "Неплохо живут у нас контрабандисты" - удовлетворенно подумал я, принимая фужер с вином. Альта попробовала напиток и сказала удивленно:
- А вино ничего себе.
Пользуясь тем, что староста выскочил за дверь, по всей видимости, организовать засаду на воришку, я ответил:
- Контрабанда. Кое-что остается и ему.
Действительно, мы пили контрабандное вино из Зарента, стоившее ползолотого за бутылку в столице. Жена старосты поставила на стол тарелки с нарезанными копченым языком, ветчиной и копченым сыром.
- У вас все копченое? - с некоторым удивлением спросила Альта.
Хозяйка не успела ответить, как я вмешался в разговор, подхватывая рукой кусок ветчины:
- Южнее столицы всегда селились потомственные мореходы, у них копченое в фаворе.
Хозяйка благодарно улыбнулась мне и, ничего не говоря, искоса глянула зрачком в зрачок. Это было знакомо. Так или сыщики и воры узнавали, "читали" друг друга, или моряки опознавали своего. "Морячка" - подумал я и посмотрел на руки хозяйки. На них слабо виднелись маленькие шрамы от рыбацкой бечевы и сетей, и следы иглы для шитья парусов. Совсем как руки рыбачки, моей старой пассии, подумал я. Хозяйка спрятала руки под фартуком и снова улыбнулась, уже как своему - она узнала во мне моряка. Наверно, тоже ходит на лодке за товаром, подумал я, пробуя превосходное вино.
Мы закусывали уже некоторое время, и уговорили почти всю бутылку, когда на крыльце раздался шум и вошел староста. За ним двое крепких парней втащили в комнату подростка в мокрой одежде. В парных не было ничего примечательного, кроме походки: они ходили не как рыбаки или матросы, а осторожно, как охотники. За ними молодой рыбак, шагая враскачку, внес наши сумку и сеть с одеялом, свернутые в рулон. Сбоку к сети была крепко привязана летательная маска.
- Прихватили мы его, - сказал староста, радуясь, что неприятности кончаются. - Домой к себе нес.
Я внимательно рассматривал подростка, допивая вино. Он казался низкорослым, но крепким парнем, с побитым шрамами лицом. Мальчишка упрямо смотрел на нас, не спеша признаваться.
- Сукин ты кот, спер мою летательную маску, и еще смотришь прямо, как будто она твоя, - лениво сказал я.
- А вот и моя, господин, - решительно ответил воришка. - Почто своим объявляете?
- Ты, может, в этой маске и на драконе летаешь? - с интересом осведомился я.
- С драконами незнаком, господин, - коротко сказал воришка. Очевидно, раньше эта тактика отрицания давала ему возможность легко, небольшими побоями, отделаться от неприятностей.
- Сейчас познакомишься, - сказал я, кивая на Альту. - Вот она - дракон, а ты у нее одежду с берега украл, дубина.
- Да какой она дракон... - начал подросток, и вдруг замолчал, глянув в драконьи глаза с вертикальными зрачками.
- А вот такой, что сейчас она тебя съест за оскорбление, - небрежно сказал я. - И у меня ты одежду унес, а я граф и маг. Ну что с тобой за это сделать?
Мальчишка наконец понял, в какой переплет попал, и вся наглость его покинула. Он стал такого же цвета, как стена дома старосты, отбеленная мелом.
- Что ему отрубим за воровство: обе руки или обе ноги? - шутейным голосом сказал я. Альта смотрела на него прямо, не отрывая взгляда, так что он начал зеленеть от страха.
Староста не подкачал и не стал выдавать своего человека. Но он отлично понимал, что с драконом лучше не шутить, и выбрал обходной путь.
- Господин граф, он же сирота, ребенок... Может, мы просто выдерем плетью? Двадцать ударов при вас отсчитаем, потом с луну дома полежит, оклемается...
- Растишь будущего преступника, да еще дурака, - сказал я. - Ты куда драконью сеть тащил, идиот? И маска моя на... тебе нужна?! - обратился я к воришке. - Ты знаешь, кретин, что больше такой нет на всем континенте? Ты представляешь, сколько она стоит?! Ты кому ее продать хотел, болван деревянный? Краб безмозглый, медузожуй!
Я, конечно, в воспитательных целях перегибал палку: ничего особенно уникального в маске не было, кроме мной же зачарованных от разбития и запотевания стекол. Но мальчишка уже трясся вовсю.
- Жаль, что я тебе обещала людей не есть, - вступила в разговор Альта, - сейчас отвела бы его на кухню и разжевала бы. С солеными овощами такие воришки отлично идут. Мне мама это всегда говорила.
Староста держался достойно, смекнув, что мы запугиваем мальца, но жена его побледнела. На лице мальчишки было написано отчаяние. Уже хорошо, подумал я, воспитательный процесс начал действовать. Альта добавила огоньку: она зевнула, открыв рот, полный острейших зубов, и выпустила небольшое пламя. Мальчишка заглянул ей в пасть, немного подумал, и, еще сильнее побелев, решительно упал на колени.
- Хрен с тобой, двадцать плетей, - вздохнул я. - Только скажи мне перед поркой, кому хотел сбыть сеть?
- Я... я бы... ее... у отшельника... спрятал бы..., - слегка заикаясь, промычал Крысеныш, - а потом на сеть перешил бы.
Мы с Альтой весело переглянулись. Перешить драконью сеть? Парень, видно, был оптимистом.
- Так уж и взял бы отшельник у тебя сеть, - проворчал для порядка староста, еще не зная, что поворачивает в другую сторону весь разговор. - Он старик честный, тебя бы выкинул вместе с сетью.
- А Панария уже нет, и берлога пустая, - хмуро сказал Крысеныш. - Его новые жрецы увели, и не вернули. В тюрьму, наверно, сунули королевскую: он... - тут Крысеныш замялся, - он смолоду разыскивался. Я даже боюсь че-нибудь поискать у него: тоже уведут.