Поляна была ярко освещена костром и фонарями, при свете которых завершались работы. Все трудились, как бобры, повинуясь указаниям Рамона Вегаса: очистили подлесок, развесили гамаки для ночного отдыха. Тина старалась не думать о часах, которые предстоит провести в непрочном гамаке, окруженной опасностями, которые даже невозможно себе представить. Она сосредоточилась на каше и строго сказала себе, что каждую минуту нужно проживать так, как она проходит, если она не хочет умереть тысячу раз от воображаемой смерти.
Но о тревогах пришлось забыть, когда ее окружила толпа голодных мужчин, требуя еды. Она разложила овсянку по тарелкам, разлила по чашкам дымящийся кофе с проворством и ловкостью, которыми в глубине души гордилась, и вскоре мужчины за обе щеки поглощали простую пищу. Инес Гарсия заняла место рядом с Вегасом, а когда Тина взяла свою тарелку и чашку, Тео сразу окликнул ее и показал на место рядом с собой, которое занял для нее. Она направилась к нему. Ей не хотелось его общества, но он сидел далеко от тех двоих, и это ее устраивало. По-видимому, это устраивало и сеньору, потому что, когда Тина бросила быстрый взгляд в ее направлении, на лице Инес отразилось насмешливое удовлетворение. Тина, грязная, в липнущей одежде после работы у горячих котлов, быстро отвела взгляд: ей было неприятно видеть, как безупречно одетая Инес изящно притрагивается к еде, которую она приготовила с таким трудом. Какой бы работой ни занималась сама сеньора, ясно, что эта работа не требовала больших усилий: выглядела Инес великолепно, как всегда.
Из общего гомона прорезался голос Сандерса с его шотландским акцентом — Джок обратился к предводителю.
— Вы довольны сегодняшним прогрессом, сеньор? Мы останемся здесь и займемся своими проектами или завтра утром двинемся дальше?
Все замолчали. Рамон Вегас прервал разговор с Джозефом Роджерсом и ответил Джоку:
— Мы с Джозефом как раз обсуждали этот вопрос и решили не задерживаться здесь дольше, чем необходимо. Нам всем будет спокойней, когда мы оставим за собой знаменитые пороги Сан-Габриэль.
— Знаменитые? — В голосе Феликса Крилли звучала вопросительная интонация.
Вегас кивнул и нахмурился.
— Да, они начинаются через несколько миль отсюда — это очень опасный участок из девятисот отдельных порогов; Негру там сужается и несется среди торчащих камней и скал. Они, конечно, не самые худшие из тех, что встретятся нам в пути, на Ориноко нас ждут гораздо более опасные, но это первая наша опасная встреча, и предстоит испытание мужества каждого из нас. Прислушайтесь! — Он поднял руку, призывая к молчанию, и Тина инстинктивно напряглась. В наступившей тишине она услышала звук, напоминающий раскаты отдаленного грома над вершинами гигантских деревьев, и поняла, что слышит звук бешено мчащейся воды. Сердце ее едва не остановилось. Что за дьявольское испытание ожидало их?
Инес задала вопрос, который не решилась задать Тина.
— Но ведь в корабле мы в безопасности, Рамон?
Она всматривалась в его лицо, ожидая ответа. Рот его оставался сурово сжат, но он успокаивающе пожал ее руку.
— Думаю, Джозеф лучше ответит на этот вопрос. Наша жизнь зависит от его мастерства.
Джозеф небрежно пожал плечами, но во взгляде его, которым он обежал кольцо встревоженных лиц, мелькнуло озорство.
— Мы, конечно, можем опрокинуться в порогах, а скалы и камни могут порвать скат корабля, что, несомненно, представляет угрозу моему спокойствию, но, — он широко улыбнулся, — я уверен, что мы останемся живы.
Его уверенность подействовала на всех успокаивающе, и Тина тоже несколько расслабилась. Джозеф, с его мягким юмором и невозмутимостью, как бы «понижал в статусе» все те предполагаемые опасности, о которых сам говорил.
Остальную часть вечера разговоры были поверхностными. Все устали, а следующий день обещал быть полным событий, и один за другим постепенно ухолили к гамакам, пока не остались только Тина и Тео Бренстон с одной стороны костра, а по другую сторону — Инес и Вегас. Тео, не обращая никакого внимания на остальных, казалось, решил полностью занять Тину разговором, хотя она несколько раз делала попытки вернуться к своим обязанностям. В глазах ее, слипавшихся от недосыпа, груда немытых тарелок и чашек с каждой минутой словно вырастала в размерах. Тео продолжал рассказывать о своих многочисленных путешествиях, пока у Тины голова не начала клониться и держать глаза открытыми требовало чрезвычайных усилий. Вегас, казалось, был поглощен разговором со своей спутницей и не обращал на Тео и Тину внимания, так что когда из-за костра послышался его голос, он подействовал на девушку как удар хлыста.
— Сеньорита, мне нужно напоминать вам, что вас ждет работа?
При звуках этого властного голоса она инстинктивно вскочила на ноги, но ощутила такую усталость, что не сразу смогла ответить. За нее грубо и язвительно ответил Тео.
— Я ей помогу. Не собираюсь позволять Тине одной справляться с этим! — Он указал на груду посуды, и брови Вегаса сошлись в прямой линии. Подчеркнуто спокойным тоном он произнес:
— Вероятно, вы не слушали, Бренстон, когда я сказал: каждый член экипажа будет справляться со своими обязанностями сам. Никаких пассажиров, запомните! Я говорю серьезно. У сеньориты Доннелли было достаточно времени, чтобы закончить свою работу, но она предпочла болтать с вами и должна быть наказана за это.
Лицо Тео потемнело, и Тина с ужасом увидела, как он сжимает кулаки, словно собираясь померяться силой с холодным властным сеньором.
— Прошу вас, Тео... — запинаясь, поторопилась сказать она, — мне не нужна ваша помощь. Я настаиваю на том, чтобы вы меня оставили. Я справлюсь одна. — Она посмотрела в сторону Инес, которая не скрывала своего презрения и интереса, и добавила: — Одной бездельницы достаточно для любой группы.
Инес вспыхнула, но прежде чем смогла ответить, вмешался Вегас. Бросив на Тину жесткий взгляд, он повернулся к Инес и принялся ее успокаивать.
— Сеньорита Доннелли устала, и так как у нее и в обычных обстоятельствах не самый мирный характер, я думаю, лучше вам, Инес, и вам, Бренстон, — он выразительно посмотрел на Тео, — отправиться спать!
Хотя и выраженный в виде просьбы, это был приказ, и Инес первой подчинилась. Небрежно пожав плечами, она проговорила:
— Хорошо, Рамон, дорогой, — и добавила через плечо ласково: — Buenas noches{ Спокойной ночи. — Прим. перев.}, Карамару!
Легкая улыбка чуть расслабила его сжатый рот, но когда он повернулся к Тео, лицо снова стало жестким.
— Ну, Бренстон? — вопросительно произнес он. И ждал, расставив ноги, внимательно наблюдая своими синими глазами пумы за мускулистой фигурой Тео. Глаза их сцепились в поединке, на лбу Тео выступили капли пота. Тина не могла выдержать это напряжение и умоляюще прошептала:
— Тео, прошу вас, делайте, как он говорит...
Тео мрачно нахмурился, на лице его появилось выражение откровенной ненависти, он молча повернулся и ушел, оставив их одних.
Когда Тина собирала тарелки, руки ее дрожали. Под опущенными ресницами собирались слезы, приходилось постоянно мигать, чтобы отогнать их. Откуда-то из темноты за ней продолжал наблюдать Вегас, и она скорее умерла бы, чем позволила ему обнаружить, насколько ее встревожила и испугала отвратительная сцена.
Но когда услышала его негромкий голос, то почти не узнала, — настолько он не был похож на недавний голос жесткого властного человека.
— Вы выглядите усталой, сеньорита, позвольте мне вам помочь.
От удивления она промолчала. Своей сильной загорелой рукой он взял тарелку из ее безвольных пальцев. Низко склонив голову с рыжей короной волос, отвернувшись, она работала рядом с ним, пока все тарелки не были перемыты, а потом, по-прежнему молча и даже не взглянув на него, повернулась, собираясь уйти. Но он крепко взял ее за руку и удержал. Она вынуждена была посмотреть на него, и негодующий взгляд сменился смущением, когда она увидела его улыбку.
— Вы простите меня, сеньорита Доннелли? — негромко спросил он.
— За что? — напряженно ответила она.
— За то, что я вас наказал, конечно, — легко ответил он. — За то, что позволил вашей английской сдержанности рассердить меня, несправедливо возложил на ваши хрупкие плечи самые тяжелые обязанности, какие смог придумать.