Как это ни невероятно, но через тысячи миль до Кью дошли сведения, что где-то в затерянном поселке в верховьях Ориноко туземный знахарь успешно лечит больных настоем листьев растения, похожего на коричное дерево; туземцы называют это растение сарангундина. Мечта каждого ученого — найти растение, которое способно излечивать самые загадочные человеческие болезни, и Крис не была исключением. Хотя экспедиция была исследовательской, Крис казалось немыслимым не поискать источник слухов, а если повезет, то найти и самого знахаря. Приключения в далеких местностях никогда не привлекали Тину, как Крис или родителей, но мысль о возможности найти новое, быть может, чудодейственное лекарство от каких-то недугов вызывала возбуждение. Впервые осознала она, какой огромный вклад внесла ее семья в борьбу с болезнями. Это знание словно бы подчеркивало ее собственный эгоизм, ее долгое нежелание понять своих близких в их поисках помощи тем, кому не повезло со здоровьем... И Тина почувствовала глубокий стыд за то раздражение, которое в детстве порой вызывали у нее родители: ведь ей казалось, что они из страсти к приключениям не обращали внимания на ее стремление к дому и нормальному семейному быту. Подобно бабочке, она медленно выбиралась сейчас из кокона куколки, где, как ей казалось, была защищена от всего, и теперь грелась в тепле гордости за семью. Эта гордость вызывала в ней стремление следовать по стопам родителей. И когда она думала о том, каким благословением может стать новое лекарство для тысяч страдальцев, усталость забывалась.
Крис много раз выговаривала Тине, что та не интересуется поисками лекарственных растений, и не раз выражала свое удивление отсутствием этого интереса в девушке, чья фамилия стала символом таких поисков. И теперь, с приливом гордости, Тина вдруг поняла, что тоже способна на такую преданность делу. Это способность спала в ней, может, заслоненная ощущением опасности и детскими страхами, но тем не менее у нее она есть. Это открытие ошеломило ее. Неужели это форма телепатии? Неужели Крис, за столько миль отсюда, мысленно попросила ее продолжить дело семьи? И пока она думала об этом, в ней родилась решимость: она приложит все усилия, чтобы отыскать туземного знахаря!
Она вспомнила, что Крис говорила: деревня, в которой можно найти знахаря, принадлежит индейцам гуахарибос. Однако потом добавила, что никаких конкретных доказательств этого нет. Придется очень уговаривать Рамона Вегаса, чтобы он согласился на такое отклонение от намеченного маршрута. При мысли о том, что придется просить разрешения у все еще разгневанного сеньора, энтузиазм оставил Тину. С последнего вечера он сознательно избегал ее, и на утро выражение его лица и резкие замечания вызвали немало удивленных реплик со стороны участников экспедиции. Феликс Крилли предположил, что Вегаса волнует их безопасность во время прохождения порогов, но в глубине души Тина чувствовала, что причина его раздражения — в ней. Потребуются огромные усилия с ее стороны, чтобы обратиться к нему, но с учащенно бьющимся сердцем Тина решила, что как только появится возможность, попросит его: уязвленная гордость не должна мешать ее главной миссии.
Тео Бренстон грузно опустился рядом с ней на сидение и, прерывая цепь ее мыслей, спросил:
— Вы начинаете бояться, куколка? Выглядите так, словно ждете катастрофу. — Он положил свою толстую, поросшую жесткими черными волосами руку ей на колено и добродушно потрепал. — Не позволяйте мрачным предупреждениям сеньора пугать вас, моя дорогая. Я о вас позабочусь.
Тина оторвалась от своих размышлений, но посмотрела на Тео удивленно. Она не могла понять, о чем он говорит, пока не бросила взгляд в иллюминатор и не увидела, что происходит снаружи. Часами смотрела она на растительность, густую, словно сопротивляющуюся вторжению человека, иногда такую близкую, что казалось, можно протянуть руку и сломать ветку, иногда далекую, когда река расширялась и зелень вообще становилась не видна, — и всегда, узкая или широкая, река, вялая и малоподвижная, стремила свои воды к цели. Но теперь Тина с ужасом увидела, что они приближаются к порогам — месту настолько опасному, что встревожился сам Карамару. Тина беспокойно посмотрела вдаль и увидела, что река стремительно несется между увенчанными белой пеной острыми как бритва камнями и массивными скалами. Обо все препятствия злобно ударялись волны в три-четыре фута высотой, проносились мимо и обрушивались на следующее неподвижное препятствие. Казалось невероятным, что судно сможет маневрировать в этих предательских водах; страхи Тины усилились, когда корабль подошел к первой полосе порогов и гневная алчная вода сомкнулась вокруг его бортов.
Корабль било и бросало из стороны в сторону, и Тина инстинктивно вцепилась в Тео. Казалось, эти мгновения длились вечно. Все молчали, лишь ревела вокруг стихия. Джозеф Роджерс искусно вел свой корабль по кипящему котлу. Тина украдкой посмотрела в сторону контрольной рубки, и сердце ее дрогнуло, когда ее взгляд наткнулся на холодные голубые глаза. Она быстро отвернулась, чувствуя, что ничто, даже' страх перед кипящими водами, не в состоянии смягчить боль от сознания того, что Вегас сердит на нее. Мощный рокот двигателя неожиданно стих. Тина испуганно вздрогнула, услышав удивленное восклицание Тео. Прежде чем кто-нибудь успел что-то сообразить, по кораблю прошла дрожь и он почти остановился, — всех бросило вперед. Судно медленно перевалило через крутой водопад. Поразительно, но все продолжали молчать. Ухватились за сидения и смотрели на Джозефа Роджерса и Вегаса, которые старались удержать ровное положение корабля. Через несколько долгих страшных секунд ожили двигатели, и все испустили облегченный вздох, увидев, что путь впереди свободен: знаменитые пороги Сан-Габриель остались позади. Все устремились в контрольную рубку и поздравляли широко улыбающегося Джозефа и ставшего чуть менее мрачным Вегаса.
Тина попыталась присоединиться к остальным, высказать и свое восхищение тем, как искусно эти двое совершили то, что казалось невозможным, но Тео удержал ее, презрительно проговорив:
— Значит, и вы поддались чарам бразильца!
Она негодующе вырвала руку, но заколебалась. Ей едва не стало дурно от откровенно злобного выражения лица Тео; его слегка выпяченные глаза сверкали ненавистью; он смотрел на Вегаса, окруженного участниками экспедиции. Вчерашнюю сцену он до того не упоминал, и Тина подумала, что он о ней забыл, но теперь испуганно поняла, что Тео ничего не забыл, что он злобно ненавидит человека, который вчера вечером осадил его.
— Не... не понимаю, о чем вы говорите, — запинаясь, ответила она и покраснела.
— Тогда я поясню, — негромко и насмешливо сказал Тео. Он провел языком по толстым губам с видом хищника, предвкушающего агонию беспомощной добычи. — Надеюсь, в будущем вы ясно покажете сеньору и всей этой банде, что мы с вами не просто друзья. — Лицо его помрачнело, когда она вздрогнула от отвращения, и угроза в голосе стала еще ощутимей: — Если вы будете продолжать всего лишь терпеть мое присутствие, я без всяких колебаний расскажу сеньору, что вы самозванка. На самом деле вы просто маленькая обманщица!
Тина вздернула голову.
— Не сомневаюсь! — В ее холодном голосе не было и следа охватившей ее тревоги. — Думаю, что вам это даже понравится, потому что уверена: у вас большая практика подсматривания и вмешательства в чужие дела! А что если я вам скажу: давайте, попытайтесь причинить мне вред! Чего мне бояться? Мы продвинулись так далеко, что повернуть назад нельзя, и Рамон Вегас не станет подвергать группу опасностям обратного пути, особенно если догадается, что только накажет меня, заставив участвовать в дальнейшем путешествии!
Глаза Тео сузились, в них отразилась нерешительность. Она отчаянно продолжала:
— А как насчет ваших собственных мотивов? Как будут реагировать остальные, если я расскажу, как вы пытались меня шантажировать? Вы знаете, — нанесла она последний удар, — что если это станет известным, вам больше не участвовать ни в одной экспедиций!
Он молчал. Она смотрела на него, пытаясь скрыть свой запрятанный вглубь страх, но, видимо, он как-то отразился на ее выразительном лице, потому что толстые губы Тео насмешливо изогнулись.