— Аннушка, да ты что задумала? — тревожным голосом спросила мать. — Уж не ехать ли решилась? Одна?! В такую даль?! — Евдокия Ивановна всплеснула руками и зарыдала.
— Мама, ну ты пойми, что это нужно Коле! А раз ему нужно, так о чем плакать. Перестань причитать, я еще не умерла, — осердившись, произнесла Анна. — Заводи лучше тесто.
Ночью Анна выкопала три ящика с патронами, пулеметными лентами, гранатами и уложила в сани. Все это Николай Дмитриевич привез еще в сентябре 1917 года, когда приезжал на съезд казаков-фронтовиков в Троицк. Тогда в Куртамыше много болтали про Томина, что он, мол, ограбил имение какого-то помещика и теперь им с Аннушкой на всю жизнь хватит золота. Николай же закапывая ящики, с усмешкой думал: «Это золото еще пригодится!»
С последними бледными звездами провожаемая тяжелыми вздохами матери Анна выехала из ворот дома. Васька, как бы чувствуя скорую встречу с хозяином, с места взял крутой рысью по знакомой дороге.
Позади остались больничные бараки, справа потянулась темная полоса соснового бора.
Два дня пути прошли благополучно.
Чем ближе Анна подъезжала к Троицку, тем реже попадался лес, шире становились степные просторы. День клонился к вечеру, солнечный диск становился все больше и больше, расплывался, багровел. Вот он стал походить на огромную кровяную каплю. «Успею ли доехать до станицы Белоглинской? Как бы не застал буран в пути?» — тревожно думала Анна, ощущая порывистый западный ветер. Понесло поземку. Начался буран. Небо затянулось серой пеленой. Потемнело. Дорогу быстро перемело. Конь, еле переставляя ноги, часто останавливается.
— Вывози, вывози, Васенька, к хозяину едем! — просила Анна.
Конь, как бы понимая мольбу хозяйки, с трудом срывал сани и, отворачиваясь от снежного потока, шел дальше. Вот он стал и, как ни понукала его Анна, не трогался с места. Она ударила его кнутом. В ответ он повернул к ней голову и тихо заржал. В то же время сквозь свист ветра, словно из-под земли, донесся мужской голос:
— Кого бог привел?
Конь подвернул к воротам крайнего дома станицы Белоглинской. Хозяин оказался однополчанином Томина и, узнав, что к нему случайно заехала его жена, принял Анну радушно.
Утром, провожая ее в дорогу, казак рассказал, что кругом Троицка рыщут дутовские банды, и советовал быть осторожнее. Через станицы не следует ехать, а между Зеленым колком и Левобережной свернуть на Черный хутор. Оттуда спуститься на лед реки. Держаться следует левого берега, по правому — полынья. На сугорке будут видны каменные красные здания салотопен. Здесь надо пересечь реку прямо, а там уже свои.
За ночь буря стихла, ударил крепкий мороз, дорога затвердела, и отдохнувший Васька шел легко. На восходе солнца Анна проехала хутор Зеленый колок.
Вот и сверток. Проселок в лощине перемело, и лошадь едва тащила сани. Анна любовалась зимним нарядом берез. Закуржавевшие ветви казались издали гроздьями белого винограда. Солнечные лучи играли в колючих иглах инея…
Вскоре перелесок кончился, дорога поднялась из лощины, и впереди открылась ровная степь. Васька побежал легко, как по первопутку. Все ярче и ярче вырисовывались на горизонте очертания высоких тополей и ветвистых ив.
Мечты Анны о скорой встрече с мужем были прерваны показавшимися всадниками. Они ехали к Зеленому хутору по-над берегом реки. Казаки заметили Анну, пришпорили коней.
— В атаку, Васька! В атаку! — приподнявшись, на колени, взяв вожжи в обе руки, крикнула Анна.
Конь рванул и понес. Ветер свистел в ушах, комья снега из-под копыт били в лицо.
Враги стремительно приближались. Анна схватилась за грудь: пистолет на месте, единственный спаситель от надругательства и пыток.
— Выручай, Васька, выручай! — с отчаяньем в голосе кричит Анна.
Конь мчится. В глазах мелькают строения, тополя, ветлы. При быстром спуске с горы крутой поворот вправо, удар полоза о наледь, и все завертелось. Анна вместе с поклажей очутилась на льду.
— Стой!
Но конь и без того остановился, как вкопанный. Не чувствуя боли в плече и коленях, Анна с лихорадочной быстротой выправила сани и начала забрасывать в них поклажу. Откуда взялась сила? Часто бьется сердце, руки и ноги дрожат. Вот она хватает последний узел и с криком: — «Понес!» — падает в розвальни. Мелькнули скачущие всадники, их искаженные злобой лица. Васька взял галоп, и обрывистые, с бурыми пятнами берега Уя полетели назад.
Река сделала крутой изгиб, Анна увидела на сугорке красные кирпичные здания скотобойни. Слева — обрыв берега, впереди — полынья, справа — Пугачева гора, позади — враги. Куда?