Аверьян Гибин и Антип Баранов начали пилить. Пила звенела будто шла по стали. Вот ель-великан закачалась и со стоном рухнула, вздымая снежную бурю.
Все принялись обрубать сучья.
Почти десять суток тащился первый эшелон с войсками Забайкальской группы до станции Бира Амурской железной дороги.
Станция словно вымерла. Только желтоватый глазок фонаря да заспанный дежурный в красной фуражке встретили ранним январским утром Троицко-Савский полк.
— Пойдем, доложим начальству, чем оно нас порадует, — проговорил Томин, обращаясь к Диктовичу.
От мороза лопается земля, скрипит снег под ногами, захватывает дыхание. Было уже восемь часов утра, а в штабе фронта — хоть шаром покати.
— Что за порядки? — возмутился Томин.
Через несколько минут в штаб прибыл командующий фронтом Серышев. По своему характеру оптимист, он радостно встретил Томина, сразу же заговорил о деле. Командующий приказал с хода ввести полк в бой, штаб Забайкальской группы войск разместить на станции Бира, мотивируя это хорошей связью с Читой и оперативностью управления штабом фронта.
Томин досадливо поморщился и перебил:
— За 120 верст от места боев руководили войсками в былые времена. Теперь у нас другая армия и другие командиры. Штаб будет на станции Ин. Это первое мое условие. Второе, до подхода всех частей, до приведения их в боевую готовность, разговора о наступлении не может и быть. Нельзя размениваться на мелочи и погубить все войско, бросая его по частям на бессмысленное истребление.
Серышев настаивал на своем.
Вызвали Читу. И хотя там было только шесть часов, Василия Константиновича ждать не пришлось.
Николай Дмитриевич доложил о прибытии Троицко-Савского полка, передал о разногласиях с комфронта. С минуту из аппарата бежала немая лента. И снова знаки Морзе:
«Вам дан приказ, выполняйте. Немедленно следуйте на станцию Ин. Готовьтесь тщательно. До моего приезда большого дела не начинать. Вступайте подчинение фронта, инициатива обеспечена».
…Среди безбрежных лесов и сопок затерялась небольшая станция Ин. Здесь находится штаб Инской группы войск.
При входе состава на стрелки, Томин зорким взглядом схватил неполадки — все пути забиты составами, и среди них — бронепоезда с потухшими топками.
— Вот уж и впрямь: между глаз нос потеряли. Попробуй-ка пусти их в бой. Полюбуйтесь, товарищи! Мешочники и разные спекулянты забили вокзал, а куда раненых прикажете класть? — как будто в этом виноват Русяев и Диктович, грозно спросил Томин.
Пройдя привокзальную площадь, Томин со своими товарищами повернул за угол, и тут нос к носу столкнулся с однополчанином Захаровым.
— Николай Дмитриевич! — радостно, как сын встретивший отца, воскликнул Захаров. — Каким ветром?
— Александр Николаевич! Так это ты есть Захаров — начальник штаба?! Что, думаю, за Захаров, а на тебя и не подумал, — проговорил Томин.
— Виктор Сергеевич! Вот здорово! И тебя занесло в наши края!
Весело разговаривая, они вошли в штаб.
Томин представился командующему Инской группы Попову, проговорил:
— Главком Блюхер приказал мне принять командование и возложил задачу по подготовке войск фронта к наступлению. Начальником штаба назначаю Русяева. А это, — указал он на Власова, — старший помощник начальника штаба по оперативной части: прошу любить и жаловать. Товарищ Диктович — военком.
Захаров обрадованно заявил:
— Вот это дело! Ну, посудите сами, какой же из меня, к черту, начальник штаба? Писанина заела, бумагами завалили, директивы, директивы. Бог же вас принес на мое счастье!.. Не справляюсь я, честно говорю. Выше моей головы работа.
Попов предложил пообедать, но Томин отказался.
— Везите нас сначала на передовые, — распорядился Николай Дмитриевич. — А перекусим в пути, у солдата в мешке всегда найдется кусок хлеба и щепоть соли.
Постукивая на стыках рельсов, ручная дрезина быстро помчалась на восток.
— Вот теперь на вольном воздухе и перекусим, — предложил Томин. — Раскошеливайся, Аверьян, угощай.
— Есть раскошеливаться! — улыбнувшись, ответил тот и, развязав вещевой мешок, отрезал каждому по ломтю хлеба и куску сала.
Дрезина шла быстро, тонкие шинели насквозь пронизывал ветер, а Томин с аппетитом ел хлеб и сало, расспрашивая Захарова о путях-дорогах.
Шел оживленный разговор, смех, шутки, словно все они ехали не на передовую позицию.