Сердце билось ничуть не торопливее обычного ритма. Мне просто не понравился дурацкий сон, а еще не понравилось, что мое подсознание играет во сне в такие игры. Я уже давно не впечатлительный деревенский парнишка. Мне далеко за тридцать, если говорить о биологическом возрасте, и я много чего повидал. Я вовсе не поэтическая натура, хотя и теперь иногда увлекаюсь, решая какую-нибудь инженерную задачу просто для удовольствия.
Кстати об инжиниринге… Я не физик, мое образование было более конкретным, и вот оно-то со всей силой протестовало против нарушения закона причинности. Как слияние двух нейтронных звезд могло породить гамма-всплеск катастрофических масштабов, уничтоживший Марцию, но не тронувший Мачеху? Два с половиной парсека – это сколько же в световых годах? Восемь и пятнадцать сотых. Вот именно столько времени назад – восемь лет и без малого два месяца – поверхность Мачехи должна была быть хорошо прожарена, чего, однако, не случилось. Почему?
Гамма-всплеск был сильно асимметричным? Пусть так, но провалов с нулевым излучением в каком-то направлении не должно было быть – это мне объяснил тот спасшийся с Марции научник, который прикидывал энергетику гамма-всплеска, бредя за мной по сухому руслу в Прибрежной пустыне. Мачехе должна была достаться, возможно, меньшая доза гамма-квантов и сверхэнергичных частиц, но все равно мало бы не показалось. Но чего не было, того не было. Жизнь на Мачехе была не сахар, но люди все еще продолжали жить и работать там. В серьезную ошибку с определением межзвездных расстояний я, как здравомыслящий человек, не верил.
«Скажу более, – внушал мне Вилли. – Мы послали на Мачеху туннельный корабль, оснащенный астрономической аппаратурой. Двойной пульсар выглядит оттуда точно так, как он и должен выглядеть. Нет там черной дыры. Не было слияния нейтронных звезд. Не было гамма-всплеска».
«Не знаю, связаны ли визиты черных кораблей на Марцию с уничтожением жизни на ней, и никто не знает, – говорил еще Вилли, – но мы обязаны учитывать и такую возможность. Даже висельник имеет право знать в точности, что его ждет. Черные корабли наблюдались и на Земле, но не забывай, что они наблюдались также и на Тверди…»
«В целом ряде случаев гораздо надежнее доверять проведение операций не землянину, а надежному человеку со стороны, – говорил Вилли. – Ты не возражал бы поработать некоторое время вне Тверди? Ну вот и отлично. У тебя есть некоторый опыт, но его недостаточно. Тебе придется пройти дополнительную подготовку…»
Ну, подготовка подготовкой, а что же все-таки погубило Марцию? Где располагался источник гамма-шквала? Сравнительно недалеко от Марции? Но почему тогда марциане, тщательно пекущиеся об обороне, ничего не заметили? Да и энергетика процесса все равно должна была быть запредельной, пока еще не доступной землянам. А больше вроде и некому…
Да и не проявил бы Вилли такого беспокойства, если бы Земля была виновной в уничтожении конкурирующей цивилизации.
Получалась чертовщина. Чисто природный процесс не мог бы развиваться по такому сценарию. Вселенная любит преподносить нам сюрпризы, но это слишком даже для нее. И – черные корабли. Одно с другим связал бы и ребенок. Два непонятных явления, рассмотренные во взаимосвязи друг с другом, могут привести к пониманию – чисто теоретически, конечно.
Пока что никакого понимания не было и близко.
Но если Марция уничтожена сознательно, то должен быть тот, кто ее уничтожил. И кстати: почему этого вероятный «кто-то» нанес удар по Марции, а не по Земле, например?
Или Земля – следующая?
А потом? Может, Твердь?
«Нам пора кончать с конфронтацией, – убеждал Вилли. – Пока мы ссоримся, вводим экономические санкции, делимся на блоки, наносим друг другу удары и занимаемся тому подобной мышиной возней, кто-то пристально следит за нами. Да пусть бы следил! Но он грубо вмешивается, Марция тому пример. Уже идет война, дружище Ларс, необъявленная война с непонятными целями. Верхом глупости было бы сейчас не объединить усилия хотя бы спецслужб разных планет. Ставки в игре того требуют. Не терплю громких слов, но на кону сейчас само существование человеческой цивилизации…»
Похоже, Вилли был прав. Укрепление влияния Земли на Твердь выглядело сейчас довольно-таки второстепенной задачей, с точки зрения землян. Конечно, я меньше всего воображал, что вот прямо сегодня после завтрака Земля откажется от решения второстепенных задач, но ощущал удовлетворение: дело пошло именно так, как я предполагал. Отец получит свое, Земля – свое. И я получу свое. На Тверди мне делать нечего. Я патриот своей родины, но люблю ее такой, какой она могла бы быть, а не такой, какой она стала. Не без моих усилий, между прочим!