Жанка многозначительно посмотрела на меня.
— Что будешь делать? — спросила она, имея в виду «маленький семейный праздник».
— Ничего, — буркнул я.
— А ты Лоре — изменяешь? — полюбопытствовала неугомонная Жанка.
— А это не твоего ума дело.
— Еще скажи, что мне не мешает подрасти!
— Именно.
— А ты знаешь, как на меня мужики на улице заглядываются? Некоторые очень даже настойчиво предлагают пойти в ресторан или приглашают покататься на машине.
— Поздравляю… Только смотри, чтобы после этих прогулок твоему дипломату что-нибудь осталось!
— А что — убу-у-дет?
— Или прибу-у-дет!..
— Значит, ты не советуешь попробовать?
— А ты спрашиваешь моего совета?
Так мы с Жанкой перебрасывались «шуточками», но я по-прежнему чувствовал сильную растерянность.
Раздался телефонный звонок. Жанка сняла трубку.
— Тебя… — сказала она.
— Лора? — спросил я, но с удивлением и неожиданной радостью услышал в трубке голос Кома.
— Как дела? — спросил он. — Встретимся?
— Конечно! Ты меня очень кстати разыскал! А ты где? Откуда говоришь?
— Из библиотеки.
— Какой еще библиотеки?
— Имени Некрасова. На Пушкинской. Я здесь занимаюсь.
— Занимаешься?.. Ладно, потом расскажешь… Сейчас выезжаю…
— Во сколько, говоришь, намечается ужин с другом семьи? — спросил я Жанку, положив трубку.
В голове у меня уже созрел приблизительный план действий.
Ком ждал меня в метро у последнего вагона. В своей выцветшей армейской панаме, он стоял, заложив руки за спину и широко расставив ноги. За отворот его шинели были засунуты две толстые тетради.
— Так чем ты там занимаешься в библиотеке? — поинтересовался я, пожимая ему руку.
— Изучаю классиков. Ленина, Маркса, Энгельса.
— Молодец… — недоуменно пробормотал я. — А зачем это тебе нужно? — Чтобы правильно жить, — просто ответил Ком.
Его черные глаза смотрели так серьезно, что я не стал острить или переспрашивать.
— Стало быть, на тебя можно положиться, — сказал я с такой же серьезностью. — Сейчас мы с тобой поедем в одно место. В гости. Может, придется дать одному другу по роже.
— Поехали, — без тени удивления и возражения молвил Ком.
Приехав в Сокольники, мы заняли позицию в подъезде на втором этаже у окна. Я был увлечен своими мыслями и молчал, а Ком не задал не только ни одного вопроса, а вообще не сказал ни слова.
Наконец из арки во двор въехали белые «Жигули», которыми, как я заметил, Игорь Евгеньевич разрешал пользоваться дочери что-то уж очень охотно.
— Да, — вдруг твердо выговорил Ком, взглянув на Лориного спутника, — это враг!
— Ты думаешь? — удивился я.
С Лорой был довольно здоровый, лет тридцати, парень, одетый вполне стандартно: дубленка, пестрый мохеровый шарф, пыжиковая шапка. Когда они шли к подъезду, парень не наглел — не хватал Лору за талию, не обнимал за плечи. Нормальный такой парень. В руке он нес объемистую и очевидно тяжелую спортивную сумку. «Хоккеист?» — почему-то подумал я. Мы с Комом спустились на первый этаж.
Они вошли в парадное, и по подъезду сразу разнесся жизнерадостный голос «друга семьи»:
— Что, мужики, на какой этаж едем?
На секунду Лора остановилась, пристально засмотревшись на Кома, а потом, кивнув на меня Валерию, сказала:
— Полюбуйся, вот это — мой муж.
— Нормальный муж, — сказал Валерий, подмигивая мне.
— Ну, чем порадуешь, муж? — спросила меня Лора. — Кто это с тобой? Зачем вы здесь?
— Ей-богу, они пришли мне по роже дать! — бодро воскликнул Валерий и, расставив ноги, шутливо забоксировал свободной левой рукой. — Мне, твоему старому, доброму товарищу — по роже!
— Ты что — с ума сошел? — спросила меня Лора.
— Ей-богу, была такая мысль, — признался я, засмеявшись, и ничего не оставалось, как пожать «другу семьи» руку и познакомить его и Лору с Комом.
(Впрочем, я не чувствовал к Валерию абсолютно никакой враждебности.)
Мы вошли в лифт. Валерий снял свой «пыжик» одновременно со мной и, между прочим, тоже обнаружил раннюю плешь.
Маман встретила нас в шуршащем шелковом халате с пальмами и котом Антоном на руках. Она недоуменно взглянула на Лору.
— Принимай гостей, — сказала та.
— Милости просим, — проворчала маман. Кот у нее на руках вдруг изогнулся и заорал.
— Антон, деточка, что с тобой? — воскликнула она.
На меня словно пахнуло ветром. Это рядом со мной напрягся, напружинился Ком.
— Скорее на кухню! — заторопила Лора. — Посмотрим, что за прелесть принес нам Валерий!
Заинтригованные, все собрались на кухне. Из своей спортивной сумки Валерий извлек что-то упакованное в целлофан и бумагу. Когда упаковка была удалена, на стол под восхищенные взгляды присутствующих были вывалены два огромных, килограммов по пять, куска первоклассного мяса — свежайшей, еще теплой, парной плоти с чудно-рубиновым сиянием изнутри и стрелками нежно-перламутровых прожилок.