На примере истории человечества мы видим, что самые кровавые и жестокие войны разгорались не между странами, а между расами и национальностями. И среди них самыми страшными были те, что имели религиозную подоплеку. Во время гражданской войны в Боснии — войны, ставшей одним из жесточайших этнических конфликтов XX века, — были уничтожены тысячи людей, в том числе и дети. 11 сентября 2001 года тысячи невинных жизней были погребены под развалинами башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, которые были полностью разрушены после того, как в них врезались пассажирские самолеты. Также совсем недавно в палестинском секторе Газа и на юге Израиля сотни людей лишились жизни в результате ракетного обстрела. Их дома были разрушены, и им пришлось выживать, находясь на волосок от гибели. Все это — страшные последствия межнациональных и межрелигиозных конфликтов.
Что побуждает людей так жестоко ненавидеть и убивать друг друга? Причин может быть много, однако, в подавляющем большинстве случаев, во всем этом замешана религия. Это касается как войны в Персидском заливе, так и арабо-израильского конфликта за контроль над Иерусалимом. Когда расисты в качестве предлога используют религию, проблема осложняется еще больше. Зловещие призраки религиозных войн, которые, как мы думали, остались в Средневековье, продолжают преследовать нас и в XXI веке.
Религиозные войны не прекращаются из-за того, что многие политики используют вражду между религиями для осуществления своих эгоистичных замыслов. Покоряясь интересам политики, религии отклоняются в сторону от своего пути и начинают колебаться, теряя видение своей изначальной цели — служить на благо мира. Задача всех религий — приблизить наступление мира на земле. Однако нам, к сожалению, приходится наблюдать, как они вместо этого лишь разжигают конфликты.
За кулисами этого зла скрываются махинации политиков, в которых замешаны деньги и власть. Ответственность любого лидера прежде всего состоит в том, чтобы сохранить мир. Однако лидеры зачастую поступают с точностью до наоборот и приводят наш мир к столкновениям и насилию.
Такие лидеры используют религии и национализм как прикрытие для своих эгоистичных амбиций. Пока отношение этих людей не изменится должным образом, страны и нации будут продолжать терять направление и пребывать в замешательстве. На самом деле ни религиозная вера, ни любовь к своей нации не несут в себе зла. Они бесценны, если направлены на построение единого всемирного сообщества людей. Однако если какая-то отдельная религия или этническая группа заявляет, что лишь она истинна, а все остальные достойны лишь презрения и всяческих нападок, такая религия и такая любовь к своей нации теряют всякую ценность. Если религия доходит до того, что втаптывает в грязь другие религии и относится к ним, как к жалким и ничтожным, такая религия перестает быть воплощением добра. То же справедливо и по отношению к любви к своей стране, если этим пользуются лишь для того, чтобы заявить о преимуществе своей родины над другими странами.
Вселенская истина заключается в том, что мы должны научиться принимать друг друга и оказывать друг другу помощь. Об этом знают даже самые маленькие зверушки. Хотя кошки и собаки не слишком-то ладят между собой, они будут вполне дружелюбны по отношению друг к другу и к чужому потомству, если их вырастить в одном доме. То же самое касается и растений. Лианы, ползущие вверх по стволам деревьев, целиком зависят от поддерживающих их стволов. Однако деревья не возмущаются: «Эй, ты чего это карабкаешься по моему стволу?» Принцип Вселенной гласит, что все должны жить вместе на благо друг друга. Каждого, кто нарушает этот принцип, рано или поздно ждет гибель. Если страны и религии не прекратят злонамеренные нападки друг на друга, человечество лишится будущего. Впереди нас будет ждать лишь порочный круг террора и борьбы, пока однажды люди не вымрут как вид. Но на самом деле не все так безнадежно. Безусловно, надежда есть!
Я прожил свою жизнь, ни на минуту не забывая о надежде и храня мечту о мире. Все, что я хочу — это смести напрочь все границы и стены, поделившие мир на мириады осколков, и создать мир единства. Я хочу разрушить все барьеры между религиями и расами и устранить пропасть между богатыми и бедными. Как только это произойдет, мы сможем восстановить на земле мир, созданный Богом в начале времен. Я имею в виду мир, где никто не голодает и не плачет от горя. Чтобы исцелить мир, в котором нет надежды и так не хватает любви, мы должны вновь обрести чистое сердце — такое, как в детстве. Чтобы отказаться от желания завладеть как можно большим количеством материальных благ и возродить прекрасную человеческую натуру, нам нужно вернуться к осознанию принципов мира и к тому дыханию любви, которому мы научились, когда наши отцы носили нас на спине.
Радость поделиться пищей с другими
Мои глаза очень узкие. Мне рассказывали, что когда я родился, моя мама удивилась: «Где же глазки у моего малыша? Или их нет вовсе?» — и попыталась пальцами раздвинуть мне веки. И когда я заморгал, она радостно воскликнула: «Ой, ну слава Богу! Все-таки у него есть глаза!» Из-за того, что у меня такие маленькие глаза, люди дали мне прозвище «маленькие глазки из Осана», поскольку моя мама была родом из деревни Осан.
Тем не менее, я еще ни разу не слышал, чтобы мои маленькие глаза делали меня хоть чуточку менее привлекательным. На самом деле люди, которые разбираются в физиогномике, то есть в искусстве определять черты характера и судьбу по лицу человека, говорили, что маленькие глаза свидетельствуют о моей предрасположенности к тому, чтобы стать религиозным лидером. Думаю, здесь срабатывает тот же принцип, что и в фотокамере: чем уже диафрагма объектива, тем лучше она фокусируется на отдаленных предметах. Религиозный лидер должен заглядывать в будущее дальше, чем другие люди, и, возможно, маленькие глаза как раз и отражают такую способность. Мой нос тоже весьма необычен. Вы только взгляните на него, и сразу поймете, что перед вами упрямый и решительный человек. Наверное, в физиогномике все же что-то есть, поскольку я, оглядываясь назад, вижу очевидные параллели между чертами своего лица и тем, как я прожил свою жизнь.
Я родился в деревне Сансари, в округе Докъон, в уезде Чонджу провинции Пхёнан, и был вторым сыном Мун Кён Ю из рода Мун в Нампхёне и Ким Кён Ге из рода Ким в Ёнане. Я родился в шестой день первого лунного месяца 1920 года, через год после восстания освободительного движения в 1919 году.
Мне говорили, что наша семья поселилась в деревне Сансари еще при моем прадедушке. Мой прадед по линии отца сам построил ферму и работал на ней, вырастив тысячи бушелей[1] риса и нажив благосостояние для всей семьи своими руками. Он никогда не пил и не курил, предпочитая вместо этого покупать еду для тех, кто был беден и нуждался. Когда он умирал, его последними словами были: «Если вы накормите людей со всех районов Кореи, вы получите благословения из всех этих районов». Поэтому комната для гостей в нашем доме всегда была полна народу. Жители окрестных деревень знали, что, придя к нам в гости, они всегда могут рассчитывать на хороший ужин. И моя мама без тени жалобы приняла на себя роль хозяйки, готовящей угощение для всех этих людей.
Мой прадед был очень деятельным человеком, не знавшим ни минуты покоя. Если у него выдавалась свободная минутка, он плел соломенные сандалии, которые затем продавал на рынке. Состарившись, он из милосердия купил нескольких гусей, отпустил их на волю и помолился, чтобы у его потомков было все хорошо. Он нанял учителя каллиграфии, чтобы тот проводил уроки у них дома в комнате для гостей и бесплатно учил грамоте деревенскую молодежь и ребятишек.
Жители деревни называли его «Сон ок» (Драгоценный камень добра) и почитали его дом как «дом, который будет благословлен».