— Но позвольте, это уж слишком! Я чего-то тут не понимаю немного!
— А вы вообще вроде него, тоже мало что понимаете, как я погляжу! Что тут непонятного?! Эта девица влюблена, как кошка, в Эль-К. А он задурил ей мозги, что она должна пожертвовать своей любовью к нему ради спасения Ивана Ивановича! А Иван Иванович всегда был убежден, что я влюблена в Эль-К и не могу забыть его. А с ним — только так, вынужденно. Да и Эль-К, подлец, поддерживает его в этом убеждении! И я никакими силами не могу его разубедить. Он думает, что я его обманываю, когда говорю, что люблю его одного и никого больше никогда не любила. А я клянусь вам, что это так! Клянусь! Хотя я сама не ведаю, к чему вообще все это вам рассказываю! А про эту девицу он говорит ему, что он не имеет права отвергать ее, что отказом он разобьет девичье сердце, что… что… Я уж и не знаю, было там что-нибудь между ними или не было… Это было бы черной неблагодарностью с его стороны, после того как она оставила даже своего жениха, чтобы только… вместе с ним… довести эту проклятую машину! Я уж не знаю, было там что-нибудь между ними или не было… Чихать я на это хотела, если и было!
— Марья Григорьевна, Марья Григорьевна! — взмолился я. — Скажите, а зачем все это Эль-К?
— А я знаю?! — застонала она. — Я знаю?! Я ведь спрашивала, просила его: «Что тебе надо? Что?! Ответь мне! Почему ты не хочешь оставить нас в покое? Чего ты добиваешься?! У тебя есть какая-нибудь цель?..» Все без толку…
Фейерверк остроумия, парадоксы, волны, туда-сюда. У меня голова разрывается ото всего этого!
И она сжала тонкими пальцами с желтизной взлохмаченную голову, точно боясь что та и в самом деле сейчас разорвется. А я боялся за свой собственный череп…
9
Четвертого сентября состоялось заседание ученого совета. Дирекция потребовала Ивана Ивановича решительно к ответу, хотя мы, например, с Михайлой Петровичем приложили все усилия, чтобы это решительное обсуждение отменить или же по меньшей мере оттянуть.
— Может быть, перейдем сразу ко второму вопросу? — попробовал предложить Михаила Петрович, когда председательствующий огласил повестку дня, в которой первым пунктом стояло: «Положение с системой автоматизации».
— Ничего не хочу слушать! — взорвался вдруг Кирилл Павлович. — Мне это надоело. Вокруг Копьева и так создалась в настоящее время нездоровая ситуация. Некоторые товарищи почему-то считают, что Копьев является каким-то исключением из общего правила, что он якобы чуть ли не гений и тому подобное, что его надо всемерно оберегать, создавать ему на работе какие-то особые условия… Я, товарищи, с большим и неизменным уважением отношусь к уважаемому Ивану Ивановичу, но… это, товарищи, вздор! Вздор! Современная наука стала социальным институтом, она делается большими коллективами, это прежде всего организация, а стало быть — порядок, строжайшая отчетность, дисциплина. Время одиночек прошло! А у нас, понимаете ли, кое-кто склонен протаскивать, я бы сказал, устарелые идейки, что вот, дескать, один человек пришел и сразу же все сделал, что это все благодаря ему одному… и так далее! Нет, товарищи, в том, что машина доведена до сегодняшнего ее состояния, — заслуга всего коллектива. И ответственность за нее мы тоже несем коллективную! Почему это я один должен подставлять свою шею?! Она у меня, конечно, крепкая… Но всему есть, товарищи, свой предел! И моему терпению тоже! Я должен совершенно категорически предупредить, что впредь дирекция института не потерпит никаких нарушений… принятых обязательств!.. Вообще, товарищи, что же это происходит?! — Кирилл Павлович воздел руки к потолку. — Мы выдвинули нашу работу на соискание премии. Послали бумаги. Какими глазами мы будем смотреть?.. Что скажут в президиуме академии?! Что скажет общественность?! Иван Иванович, скажите вы хоть что-нибудь!.. — (Иван Иванович смотрел в пол прямо перед собой.) — Мы ведь собираемся представлять вашу кандидатуру на очередные выборы! А вы в шахматы играете!
— Что ему с нею, в преферанс играть, что ли?! — буркнул с места Михаила Петрович.
Тут послышался вдруг веселый смех Эль-К.
— А они и играют!!!
— Как играют?! — Кирилл Павлович от неожиданности даже сел.
После секундной паузы все присутствующие возмущенно заговорили все разом: «Как играют?! Неужели играют?! Вот черти! Во дают! Нет, не может быть!»
Старушки стенографистки обращали свои взоры то к одному, то к другому: записывать или нет?
— Кто хочет выступить? — Кирилл Павлович был, по общему впечатлению, в полной прострации.
— Позвольте мне? — поднялся внезапно Лелик Сорокосидис со своего места. (Я, кажется, и не сказал, что с месяц назад стараниями Эль-К он был введен в состав ученого совета института.)
— Вам?! — искренне удивился Кирилл Павлович (да и все отчасти были удивлены). — Пожалуйста…
Имитируя деловитость и особенно усердно выворачивая ноги носками наружу, почти перпендикулярно направлению движения, Лелик побежал к трибуне.
— Я целиком и полностью согласен с яркой и, я бы сказал, убедительной речью Кирилла Павловича, — начал Лелик. — Он отметил поистине серьезные и актуальные проблемы науки и ее развития в качестве социального института. Исключительно глубокими и верными показались мне мысли Кирилла Павловича о том, что научно-техническая революция постоянно повышает и расширяет роль коллектива в производительности труда, о том, что в современной научной индустрии занято большое количество людей, в связи с чем результаты их деятельности зависят от слаженности их совместных действий. Меня также глубоко взволновало, товарищи, и высказанное Кириллом
Павловичем положение об усилении роли ответственности ученого… каждого из нас… Да, не всегда мы еще в полной мере осознаем эту ответственность, питаемся подчас устарелыми, как верно отметил Кирилл Павлович, идейками относительно места ученого в процессе научно-технического прогресса. В частности, не всегда мы еще отдаем себе полный отчет в насущной необходимости всеобъемлющего, строгого и оперативного контроля над научной деятельностью, в необходимости применения самых строгих критериев и санкций к труду исследователя, в необходимости выработки неукоснительнейших норм и правил, регламентирующих нашу работу. Я в этом отношении целиком присоединяюсь к мнению Кирилла Павловича. Так дальше продолжаться не может! Бесхозяйственности, разбазариванию государственных средств должен быть положен конец!.. Вот Иван Иванович… — При этих словах тон Лелика неуловимо изменился, и мы навострили уши. — Он хочет все организационные и административные функции — учет, контроль, планирование — передать машине. В нашем ВЦ математики уже разрабатывают такую программу; считается, что машина справится и с этим. — Все вопросительно обернулись к Ивану Ивановичу: правда ли? О программе такой как-то упоминалось, но вскользь, мы не предполагали, что сам Иван Иванович уже этим занялся. — Я не отрицаю полезности и важности такой работы, она должна и будет вестись. Но, товарищи… Иван Иванович, дорогой! Давайте смотреть правде в глаза, к чему призывал нас, собственно говоря, Кирилл Павлович…
Пройдет по меньшей мере три года, пока вы разработаете эту программу, потому что в настоящий момент это еще является утопией! Это утопия, дорогой мой! А машина нужна, позарез нужна нам сегодня! Сейчас же! Да и чего вы добьетесь? Ну, предположим, наведете вы относительный порядок… в учете материалов, упростите процедуру расчетов с заказчиками… Я, повторяю, не отрицаю полезности этого, и работа в этом направлении просто должна вестись. Но примите во внимание и другую сторону дела! Я бы сказал даже… этическую… Потому что именно о проблемах этики ученого и говорил, как мне кажется, в конечном счете Кирилл Павлович… Эти проблемы необычайно остро стоят в современной науке… Так вот… Что станется за это время с персоналом?! Ведь это же молодежь! Мы должны, мы не имеем права не думать о ее воспитании! Мы должны растить ее, это наше будущее! Да, товарищи!.. А не секрет, что в вычислительном центре создалась, как справедливо заметил Кирилл Павлович, нездоровая атмосфера. Вы все знаете, что персонал в ВЦ занимается главным образом тем, что играет с машиной в шахматы. Это было бы еще полбеды, шахматы — хорошая игра, я сам люблю сыграть в шахматишки. Но ведь не секрет, что у нас играют и на пиво! То есть фактически создан и тотализатор! Вы уже слышали, что получили распространение и карточные игры! Я пробовал с этим бороться, но вынужден был отступить, поскольку Иван Иванович фактически меня от руководства… отстранил и эти… несовместимые с нравственным кодексом увлечения молодежного персонала фактически поощрял! Имеются, таким образом, и элементы разложения. В прошлом году уже был, как вы помните, случай, когда у нас в городке угнали машину. — (Голоса с мест: «Угнали-то школьники. И не наши, а из Волобуевска!») — Так что ж, неужели ждать, пока этим начнут заниматься наши?! Нет, эдак безделье только получает моральное оправдание!.. Разве это этично — играть с машиной в карты, да еще и на пиво?!