С одной проблемой вроде все стало ясно, но есть и иная проблема, с которой я уже впрочем, столкнулся и начал по мере своих сил решать. Вот что говорит о ней первый Феникс: "Магические создания и наделенные магией расы разумных существ, очутившиеся в замкнутом пространстве, далекие от своих родных земель, впали в непонятное безумие и начали истреблять друг друга. Повторялась история со вторым Снорарлом. Я не мог понять, отчего же в этот раз создания, коих мы подготовили к переселению и подобрали в строгом порядке, начали вести себя наперекор планам". Он описал, как они грызли друг друга, и ничего с этим нельзя было поделать. Много рас перестало существовать. Маг, хоть ранее такие как он и не вмешивались в дела политики, взял на себя общую власть и приступил к правлению.
Много чего еще он написал, но самое главное я уже знаю. Феникс вовсе не единый дух, возрождающийся в прочих телах, а самые разные люди, возложившие на себя полномочия (так иногда бывало) или получившие власть от предыдущего Феникса (это случалось чаще). Конечно, обо всех последующих Фениксах первому Алкарусу Силийскому ничего не было известно, потому как он все же умер, хоть и прожил, как подобает сильному магу уйму лет, а я узнал о них из дневников прочих Фениксов (из тех, что соизволили вести их).
Дни сменялись днями, и все было спокойно. Никаких враждебных действий оборотни не вытворяли, да и покушений на мою жизнь никаких не предпринималось. Я даже начал думать, что все слова Хагвара по поводу заговора лишь чрезмерная настороженность и ничего более. Даже дворцовый охранник, которого я вначале посчитал подозрительным, Рын Тигриная Лапа, после более близкого знакомства показался очень приятным и верным малым. Хорошенько подумав, я решил, что если бы не слова Хагвара про заговор оборотней, то я не обратил бы на имя Рына никакого внимания, ведь кроме имени в нем нет ничего, что вызывало бы подозрения. Не может же одновременно быть так, чтобы в столь заметном деле, как подбор имени, тайный агент допустил грубейшую ошибку, а во всем остальном остался неподражаемым! Если бы он был настолько хорош, что ни я, ни Хагвар в нем не заподозрили предателя, то Рын ни за что не допустил бы промашки с именем.
Тихими, спокойными днями я понемногу оттачивал свои магические навыки (во дворце есть специальный полигон для подобных целей. Не комната, а полигон!). И игрался с двумя сильнейшими артефактами, попавшими в мои загребущие руки, словно с детскими конструкторами. У меня с ними была проблема: таскать с собой всюду тяжесть Белого Меча - нестерпимо нудно; а хранить Плеть на руке, и следить за тем, чего эта рука коснется - вдвойне нудно и опасно. Мое неосторожное обращение с Плетью уже лишило Дворец большого обеденного и письменного стола, назойливого дворянина - одежды (ему еще повезло, что я успел сорвать с него камзол, прежде чем тление коснулось бы его тела), а Грома - жареного поросенка, до которого я случайно дотронулся во время всеобщего пиршества. Про мои трюки с переодеванием вообще не стоит упоминать. То, что я не уничтожил свою одежду еще в походе, кроме как чудом не назовешь. И вообще, мне надоело перед сном связывать сжатый кулак, так чтобы Плеть целиком покоилась в руке и не имела возможности ни до чего дотронутся. Вот поэтому, дабы уменьшить негативные воздействия артефактов, я и придумал создать на левой руке браслет. Белый Меч, как и Черная Плеть, оказался сговорчивым предметом (точнее они заклинания, обретшие материальность... ну да и пусть), и по моей просьбе принял форму пластины, которую я смял, словно лист фольги, и в которую запрятал вредоносную Плеть. Вместо двух мешающихся артефактов появился один - негативный. Только после их слияния ко мне закралась нехорошая мысль: как бы, не сдетонировала эта гремучая смесь ненароком...
Чтобы полнее понять записи первого Феникса, да и найти возможность вернуться домой, я обратился за разъяснениями к архимагу Высшей Школы. При нашем разговоре присутствовали профессора школы, глава боевых магов Назран, первосвященник Харимон и ведьма Миалла, на которую все бросали настороженные и даже злобные взгляды. Весь разговор ведьма молчала и лишь жалась ко мне словно игривая кошка. А вот все прочие маги желали говорить много, но не по теме. Уж не знаю, что такого натворила ведьма, что все профессора на нее всполошились, но она явно оставила о себе память.