Катурян. Я ничего не сделал!
Михал. Слушай, даже не начинай. Не раздражай меня. И даже если они неказнят нас вместе, они похоронят нас вместе, в одной могиле, чтобы сэкономить на могильщиках. А я ужасно не хочу лежать в земле один. Это так страшно. Одному в земле, весь свой век, просто ужас! И уж точно, по крайней мере, мы соединимся на небесах, что бы ни случилось. Предстанем перед господом вместе. Давай, кто быстрее, а?
Катурян. В какую часть рая ты хочешь попасть, Михал? Там, где держат детоубийц?
Михал. Нет, не там, где держат детоубийц, жопа ты вонючая. В нормальном раю. Как в фильмах.
Катурян. Хочешь знать, куда ты попадешь после смерти?
Михал. Куда это? Только не говори мне сейчас ничего обидного, я вижу, ты в плохом настроении.
Катурян. Ты попадешь в маленькую комнатку в маленьком доме в маленьком-маленьком лесу, и весь оставшийся век ты будешь жить под надзором – но не под моим надзором, а хуже. Под надзором людей, похожих на маму и папу, они будут ухаживать за тобой именно так, как ухаживали за тобой твои родители. Но только на этот раз меня уже не будет рядом, чтобы вызволить тебя из беды. И знаешь почему? Потому что я буду совсем в другом месте, ведь я не мучил несчастных детишек.
Михал. Это самая обидная вещь, которую кто-либо кому-либо когда-либо говорил. Я больше вообще не хочу с тобой разговаривать.
Катурян. Хорошо. Давай просто посидим в тишине, пока они не придут за нами и не убьют нас.
Михал. Это самая обидная вещь, которую я когда-либо слышал! Я ведь просил не обижать меня. Я сказал: «Не говори мне ничего обидного», и что же ты наделал? Что ты сказал? Ты взял и специально сказал мне самые обидные слова, какие знал.
Катурян. Я просто очень люблю тебя.
Михал. (пауза) Что ты имеешь в виду под словом «просто»? Это еще более обидное слово. Хотя ты уже и так сказал мне самые обидные слова в моей жизни! О, господи!
Катурян. Давай посидим в тишине.
Михал. Я попытался. Но ты продолжаешь говорить мне гадости. (пауза) Скажешь, нет? (пауза) Нет, ты скажи? Разве это называется «посидеть в тишине»? Ну, хорошо.
Пауза. Михал начинает ковыряться в своей заднице. Пауза.
И, кстати, есть у меня еще одна шпилька, чтобы кольнуть тебя. Что это у тебя за дурацкий рассказ, который я тут недавно обнаружил? Совершенно дурацкий рассказ, «Писатель и брат писателя». Так называется. Это самая бредовая история, которую я читал в своей жизни.
Катурян. Я не давал тебе этот рассказ, Михал.
Михал. Я знаю, что ты мне его не давал. И очень правильно делал. Потому что он дерьмо.
Катурян. Ты копался в моих вещах, пока я был на работе, так что ли?
Михал. Конечно, я копался в твоих вещах, пока ты был на работе. А чем мне, на твой взгляд, заниматься, пока ты на работе?
Катурян. Резать детишек, я думаю.
Михал. Ха-ха! Ладно, ну так вот, в те самые моменты, когда я не резал детишек, я копался в твоих вещах. И среди них я нашел парочку задрипанных рассказиков с лживым финалом. Ты, Катурян, заканчивал их полнейшей галиматьей. Например, там было написано, что я якобы умер, а мать с отцом остались жить. Идиотский, подлейший финал.
Катурян. Джек-Потрошитель дает мне литературные советы!
Михал. Почему тебе бы не сделать там счастливый финал, каким он был в реальности?
Катурян. В реальности не бывает счастливых финалов.
Михал. Что ты болтаешь? Моя история завершилась счастливо. Пришел ты и спас меня, убив Мать и Отца. Это был счастливый финал.
Катурян. А что было дальше?
Михал. Дальше ты похоронил их в колодце, и залил их немного известиями.
Катурян. Известью, милый, известью. Не «известиями». Известью, известью – серой такой жижей… И что было дальше, а?
Михал. Что дальше? Потом ты отправил меня в школу и я начал учиться всяким хорошим предметам.
Катурян. А дальше?
Михал. Дальше… (пауза) Это когда я выиграл приз по метанию диска?
Катурян. А вспомни, что произошло с тобой три недели назад?
Михал. А, ты об этом. Я укокошил нескольких детишек.
Катурян. Ты укокошил нескольких детишек. Это можно назвать прекрасным финалом? Потом тебя схватили и сейчас собираются казнить, а вместе с тобой твоего брата, который ни в чем не повинен. Это что ли счастливый конец? И, наконец, что ты там мне втираешь про метание диска? Когда это ты выиграл приз? Ты был только четвертым!
Михал. Мы сейчас не об этом.
Катурян. Ты был только четвертым в этих чертовых соревнованиях! А ты говоришь: «Я выиграл»…
Михал. Мы сейчас не говорим о том, выиграл я или нет, мы говорим о том, какими бывают счастливые финалы. Я выиграл соревнование, вот счастливый конец! А я умер и стал прахом, как в твоей глупой истории, – это несчастливый конец!
Катурян. Это как раз было бы счастливым финалом.
Михал. (готовясь заплакать) Что? Если бы я умер и стал прахом, это было бы для тебя счастье?
Катурян. Вспомни: что было у тебя в руках, когда ты умер? Рассказ. Рассказ, который был лучше всех тех, которые я написал. Это был рассказ «Писатель и брат писателя»… Ты был писателем. А я был братом писателя. И для тебя это счастливый конец.
Михал. Но я был уже мертв.
Катурян. Это не про жизнь и смерть. Это о том, что ты оставляешь после себя.
Михал. Я не понимаю.
Катурян. Сейчас мне все равно, убьют они меня или нет. Мне, правда, все равно. Главное, чтобы они не уничтожили мои рассказы. Чтобы они не уничтожили мои рассказы. Это все, что у меня есть.
Михал. (пауза) У тебя есть я.
Катурян внимательно смотрит на него, потом печально опускает глаза. Михал отворачивается, готов зарыдать.
Ну хорошо, давай все-таки договоримся. Ты поменяешь финал в «Писателе и брате писателя», оставишь меня в живых, маме и папе дашь умереть, а мне – возможность выиграть соревнование по метанию диска. Тогда все будет хорошо. Разумеется, ты должен сжечь старый вариант, чтобы его никто не увидел и не подумал про себя, что, может быть, этот вариант и есть настоящий и что я на самом деле мертв. Уж, пожалуйста, сожги.
Катурян. Хорошо, Михал, я сожгу.
Михал. Точно?
Катурян. Точно.
Михал. Ура. Ну вот и отлично. Все так просто. Вместе с ним ты можешь сжечь еще несколько своих рассказов, потому что некоторые из них, я не шучу сейчас, довольны слабые, на мой взгляд.
Катурян. А почему бы не сжечь их все, Михал? Очень много времени займет отделять слабые рассказы от сильных.
Михал. Нет, зачем, это будет глупо. Все взять и сжечь. Нет. Надо только те, которые заставляют людей выходить на улицу и убивать детишек. И, кстати, это не займет много времени отделить эти рассказы, которые не заставляют людей выходить и убивать детишек. Потому что таких у тебя только два – которые не заставляют людей выходить и убивать детишек.