Катурян. Маленькая девочка проглотила слезы, глубоко вздохнула и ответила им: «Нет. Я не хочу быть как Иисус. Я есмь Иисус!» (пауза) И тогда родители проткнули спицей ее бок…
Делают так.
…и оставили умирать, а сами заснули крепким сном.
Голова девочка медленно покачивается, глаза закрыты. Сцену заполняет утренний свет, приемные родители возвращаются.
Рано утром к своему удивлению они обнаружили, что девочка еще жива…
Девочка медленно открывает глаза, кивает в знак приветствия. Родители аккуратно снимают ее с креста. Девочка дотрагивается до их лиц в знак того, что простила их. Они кладут девочку в стеклянный гроб и закрывают крышку.
…и тогда они сняли девочку с креста и похоронили ее заживо в маленьком гробу, где было еще столько воздуха, чтобы прожить ровно три дня…
Родители бросают землю на крышку гроба.
…последние звуки, которые услышала девочка, были слова ее приемных родителей, которые обращались к ней…
Приемные родители. Если ты Иисус, ты должна воскреснуть в три дня, не правда ли, доченька?
Катурян. Маленькая девочка немного задумалась, потом улыбнулась сама себе и прошептала: «Непременно. Непременно». (пауза) И стала ждать. Ждать. Ждать.
Свет льется на стеклянный гроб, девочка медленно начинает царапаться. Катурян подходит к гробу и открывает крышку.
Три дня спустя один человек, гуляя по лесу, неожиданно споткнулся о маленькую, еще свежую могилу, но поскольку был он безнадежно слеп, он просто прошел мимо. Он не услышал страшных звуков, доносившихся из-под земли. Он медленно исчезал в черном-черном мраке пустого, очень пустого леса, пока совсем не потерялся из виду.
Затемнение
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната для дознания в полицейском участке. Катурян поспешно сочиняет свое длинное признание. Протягивает первый лист сидящему за столом Тупольски. Ариэль стоит, курит.
Тупольски. «Я, нижеподписавшийся, частично признаю себя виновным в убийстве шести человек. Троих я прикончил сам, остальных трех убил я и мой брат, который реализовывал на деле ужасные и извращенные рассказы, которые я сочинял». Скобка, «прилагаются», скобка закрывается. (пауза) «Самое последнее мое убийство – это убийство моего брата Михала…» Да, благодарю вас, Катурян, мы сами об этом никогда бы не догадались. «Задушил его подушкой…» Так, так, так… Дальше… «спас его от пыток и мучительной смерти и убил его руками его же…» Да, да… Дальше тут пошла всякая фигня про то, как вы любили своего брата. Я вижу, как вы его любили. «Перед этим преступлением я убил немую девочку, примерно три дня назад. Я не знаю, как ее зовут. Она… была…»
Ариэль. (пауза) Она была что?
Тупольски. Все, страница кончилась.
Ариэль. Пиши быстрее.
Тупольски. Пиши быстрее. (пауза) Ты это называешь «быстрее»? Пиши быстрее. Еще быстрее.
Ариэль. Еще быстрее.
Тупольски. Еще быстрее.
Ариэль буквально сворачивает себе шею, пытаясь прочесть, что пишет в данный момент Катурян. Катурян инстинктивно закрывает листок бумаги рукой. Ариэль дает ему затрещину.
Ариэль. Ты тут не в школе на экзаменах.
Катурян. Простите…
Ариэль читает через плечо Катуряна.
Ариэль. «Убил, как написано в рассказе… «Маленький Иисус». Это какой «Маленький Иисус»? Я такого не помню…
Тупольски. Что?
Ариэль просматривает коробку с документами, находит рассказ «Маленький Иисус».
Ариэль. Он говорит, что они убили ее, как написано в рассказе «Маленький Иисус». Ты читал это?
Тупольски. (ослабевая, печально) Да. Я читал.
Ариэль читает рассказ про себя. Катурян бросает взор на Тупольски и замечает, как тот пристально наблюдает за ним. Смущается и протягивает ему второй лист признания, продолжает писать.
И где вы оставили ее тело?
Катурян. Я тут карту нарисовал. Сразу за нашим домом в лесу в Каменце есть колодец. В нем тело девочки, а под ним еще два трупа. Двое взрослых.
Тупольски. Что это еще за взрослые?
Катурян. Я как раз к этому подбираюсь.
Тупольски проверяет свой пистолет. Катурян замечает это движение, но продолжает писать.
Тупольски. (Ариэлю) Ну и что ты там начитал?
Ариэль. «Она носила бороду и ходила в сандалиях».
Тупольски. Ариэль, если мы читаем этот рассказ, чтобы выяснить, как ребенок погиб, то можно опустить подробности и сразу перейти к финалу, как тебе кажется?
Ариэль. Да, давай.
Тупольски. Так что… к черту про терновый венец. К черту про плетку. К черту про «она носила распятие по комнате, пока ее ноги не перестали ее слушаться». К черту все подробности. (пауза) Я пойду прикажу судебным приставам достать тело.
Тупольски выходит с картой, нарисованной Катуряном. Ариэль дочитывает рассказ и начинает тихонько плакать. Катурян смотрит на него, затем возвращается к бумаге. Ариэль в изнеможении садится на стул.
Ариэль. Откуда берутся такие люди, как ты?
Катурян завершает писать на одном листе, протягивает Ариэлю, начинает другой. Ариэль читает законченный лист.
«Я держал мальчика, когда мой брат отрезал ему пальцы, как это написано в «Сказке о городе у реки». Прилагается. (пауза) «Я держал девочку, когда мой брат запихивал в нее яблочных человечков, внутри которых мы спрятали лезвия, как это было написано в рассказе «Яблочные человечки». Прилагается. (пауза) Неужели ты веришь, что мы не сожжем твои рассказы в ту же минуту, как уничтожим тебя?
Катурян. Я во всем чистосердечно признался, как и обещал вам. И я хотел бы верить в то, что вы положите мои рассказы в отдельную коробку и обнародуете их спустя пятьдесят лет со дня моей смерти. Вы обещали мне это.
Ариэль. Что заставляет тебя верить в то, что мы сдержим наше слово?
Катурян. Потому что я, в глубине души, верю, что вы честные люди.
Ариэль. (встает, вскипая) В глубине души? Какой, твою мать, души?!
Катурян. Неужели вы снова станете бить меня после того, как я закончу? Я как раз подошел к той части, где я рассказываю об убийстве матери и отца.
Катурян продолжает писать. Ариэль закуривает сигарету.
Спасибо.
Ариэль. (пауза) Ты убил отца и мать?
Катурян кивает головой.
Хотя это глупый вопрос, конечно. За что хоть?
Катурян. Ну… У меня есть рассказ, он называется «Писатель и брат писателя». Не знаю, заметили ли вы его…
Ариэль. Читал.
Катурян. Тогда хорошо… Я ненавижу писать автобиографичные рассказы. Мне кажется, что люди, пишущие о том, что им известно, пишут о том, что им известно, потом что они чертовски глупы для того, чтобы что-то сочинить. Но «Писатель и брат писателя» – это, я уверяю вас, единственная моя история, где нет ни слова вымысла.
Ариэль. Ого. (пауза) Сколько ему было лет? Когда они начали это делать.
Катурян. Ему было восемь. Мне семь.
Ариэль. И как долго это продолжалось?
Катурян. Семь лет.
Ариэль. И ты слышал звуки все эти годы?
Катурян. Я до самого конца не понимал, что они означают. Но я слышал их, да.